Стервятники
Шрифт:
Его серьезное лицо едва не расплылось в улыбке, когда он понял всю иронию происходящего: он вынужден спасать Генри Кортни от внимания Неторопливого Джона. Но если он хочет сам завладеть сокровищем, то должен быть уверен, что ни отец, ни сын не приведут к нему эти сырные головы. Лучшее место для сэра Фрэнсиса — виселица, а для его отродья — подземелье замка.
На этот раз он не смог сдержать улыбку при мысли о том, что пока Неторопливый Джон будет остужать раскаленное железо в крови сэра Фрэнсиса, «Чайка» полетит в Слоновью лагуну и разыщет там мешки
Он обратил эту улыбку к Ван де Вельде.
— Нет, ваше превосходительство, уверяю вас, только Фрэнсис Кортни знает, где оно. Он может выглядеть твердым и говорить храбро, но, как только за него примется Неторопливый Джон, Фрэнки все выложит, как шлюха, которой посулили золотую гинею. Советую вам отправить Генри Кортни на строительство стен и рассчитывать на то, что к сокровищу вас приведет его отец.
Губернатор Ван де Вельде кивнул.
— Я и сам так думал. Просто хотел, чтобы подтвердили то, что я знаю. — Он разжевал последний пирожок и заговорил с набитым ртом: — В таком случае давайте вернемся и покончим с этим делом.
Пленники в цепях все еще ждали у помоста, как быки в ярме. Ван де Вельде снова сел в кресло.
— Виселица — ваш дом родной, но она слишком хороша для вас. Я приговариваю каждого из вас к пожизненным работам на службе Голландской Вест-Индской компании, которую вы пытались обмануть и ограбить и чьих служащих вы похищали и убивали. Не считайте это с моей стороны проявлением доброты или слабости.
Настанет время, когда вы будете молить Всемогущего о смерти, в которой я отказал вам сегодня. Уведите их и немедленно заставьте работать. Их вид оскорбляет мое зрение и зрение всех честных людей.
Когда их выводили из зала, Катинка злобно фыркнула и в досаде взмахнула рукой. Камбре наклонился к ней и спросил:
— Что вас беспокоит, мадам?
— Боюсь, муж допустил ошибку. Ему следовало приговорить их к сожжению на площади.
Теперь ей не суждено испытать восхитительную дрожь возбуждения, наблюдая, как Неторопливый Джон работает над этим красивым ублюдком, и слушать его крики. А ведь это было бы замечательным завершением связи! Муж обещал ей это и обманул, лишил удовольствия. И она решила, что в отместку заставит его страдать.
— Ах, мадам, местью лучше всего наслаждаться, как трубкой доброго виргинского табака. Никогда не следует торопиться. В будущем, стоит вам только захотеть, вы посмотрите на стены замка, и там будут они — работать до самой смерти.
Хэл прошел рядом с тем местом, где на длинной скамье сидел сэр Фрэнсис. Отец выглядел больным и одиноким, волосы и борода встрепаны, под глазами темные тени — в страшном контрасте с бледной кожей. Хэл не мог этого вынести, он закричал «Отец!» и побежал бы к нему, но сержант Мансеер предвидел это и встал перед ним с длинной тростью в руке. Хэл попятился. Отец не взглянул на него, и Хэл понял, что тот уже попрощался с ним и ушел туда, где до него сможет добраться
Когда цепочка осужденных вышла из зала и двери за ними закрылись, наступила тишина. Все смотрели на одинокую фигуру на скамье.
— Фрэнсис Кортни, — громко сказал ван де Вельде. — Встаньте!
Сэр Фрэнсис откинул голову, убрав седеющие волосы с глаз. Он высвободился из рук стражников и встал без посторонней помощи. С высоко поднятой головой прошел он к возвышению, разорванная рубашка хлопала у него на спине. Следы от ударов трости начали подсыхать, образуя черные струпья.
— Фрэнсис Кортни, я уверен, вы не случайно носите имя знаменитейшего пирата, разбойника Фрэнсиса Дрейка.
— Я имею честь зваться именем знаменитого мореплавателя, — негромко сказал сэр Фрэнсис.
— Тогда я имею еще большую честь произнести ваш приговор. Я приговариваю вас к смерти.
Ван де Вельде ждал проявления каких-нибудь чувств со стороны сэра Фрэнсиса, но тот бесстрастно и молча смотрел на него. Наконец губернатор вынужден был продолжить.
— Повторяю, я приговариваю вас к смерти, но вы сами можете выбрать казнь. — Внезапно и неожиданно он громко расхохотался. — Не много негодяев вашего калибра пользовались столь благожелательным и снисходительным отношением.
— С вашего разрешения, я воздержусь от выражения благодарности, пока не выслушаю ваше предложение до конца, — ответил сэр Фрэнсис, и Ван де Вельде перестал смеяться.
— До сих пор возвращен не весь груз с «Стандвастигейд». Не хватает самой ценной его части, и я не сомневаюсь, что вы сумели его спрятать до того, как были захвачены войсками достопочтенной Компании. Готовы ли вы открыть офицерам Компании, где спрятаны сокровища? В таком случае вас обезглавят.
— Мне нечего рассказать вам, — равнодушно сказал сэр Фрэнсис.
— Тогда, боюсь, те же вопросы вам задаст в особых условиях наш палач. — Ван де Вельде звучно почмокал губами, как будто последние слова показались ему очень вкусными. — Если ответите полно и без утайки, топор палача положит конец вашим страданиям. Заупрямитесь — допрос продолжат. Но все время выбор будет оставаться за вами.
— Ваше превосходительство — образец милосердия, — сэр Фрэнсис поклонился, — но я не могу ответить на ваш вопрос, потому что ничего не знаю о грузе, о котором вы говорите.
— Тогда да смилостивится над вашей душой всемогущий Господь, — сказал Ван де Вельде и повернулся к сержанту Мансееру. — Уведите осужденного и передайте в руки государственного палача.
Хэл балансировал на высоких лесах у неоконченной западной стены замка. Шел только второй день каторжных работ, которым предстояло продолжаться всю его оставшуюся жизнь, а он уже натер ладони и плечи веревками и грубым необработанным камнем. Хэл раздавил кончик одного пальца, и ноготь приобрел цвет зрелого винограда. Каждый каменный блок весом в тонну или больше приходилось поднимать на леса из бамбуковых стволов вручную.