Стезя смерти
Шрифт:
— Надо же, — хмуро засмеялся Финк. — Щенок Бекер предлагает мне защиту. Или сплю, или мир перепрокинулся.
— Ладно. Оставим это, — отмахнулся Курт. — Это, как ты верно заметил, для проповеди не место, а мои слова становятся на нее все более похожими. Я высказал предложение; думай.
— Искуситель, — высокопарно произнес Финк, качнув головой. — Черт, это как болото: хотел шагнуть и достать слетевшую шапку, а увяз по самые яйца… Бекер, еще лет пять назад я бы тебя с первых слов послал к едрене матери, даже слушать бы не стал.
— Я знаю, — мягко отозвался Курт. —
— Бекер, я сейчас таки пошлю тебя — и по матери, и еще как похуже. Не лезь в душу, а? — с бессильной злостью выговорил тот и, тут же понизив голос, добавил тоскливо: — И без тебя тошно.
— Ну, Бог с ним, — решительно оборвал Курт. — Спасибо тебе за помощь, Финк, и — честное слово, рад был с тобой перемолвиться. Если вдруг что…
— Я подумаю, — мрачно улыбнулся Финк, поднимаясь. — Давай, что ль, провожу по кварталу — чтоб не цеплялось всякое…
Керн был в ярости. Керн бушевал, как зимняя буря, и сыпал словами, каковых Курт не слышал даже от тех, с кем этой ночью беседовал на пустой темной улице брошенного квартала.
Он возражал — хладнокровно, выдержанно, четко; Керн повышал голос, и Ланц, сам глядящий на младшего сослуживца с видимым недовольством, не раз останавливал начальствующего, призывая к спокойствию. Минуту майстера обер-инквизитора хватало на относительно спокойный разговор, после чего он снова срывался на крик.
— В конце концов, — не выдержал, наконец, Курт, — к чему все это? Я вернулся живым и здоровым. Что вам не нравится?
— То, что ты опять самовольничаешь! — рявкнул тот, привстав с места. — Что сам решаешь то, что решать не должен! А если бы тебя прирезали там — по-тихому? Не хватало мне еще заниматься облавами на дикие кварталы, когда надо мной висит расследование такого уровня!
— Не посмели бы.
— Самоуверенный малолетний дурак! Инквизитор недопеченный! Какой идиот вручил тебе Знак?!
— Отец Бенедикт, — невинно сообщил Курт. — Своими руками.
— Не корчи дурочку, Гессе! Закончится расследование — я тебе устрою; понял меня?! Я тебе не ремня, я тебе плетей всыплю — чтоб на всю жизнь запомнил, для чего существует начальство!
— Не в первый раз, — холодно откликнулся он. — Такими nota bene [156] у меня вся спина исписана.
— Значит, мало пороли!
— Вальтер, — укоризненно осадил его Ланц снова, и обер-инквизитор умолк, переводя дыхание и потирая покрасневшие от недосыпания глаза.
156
Здесь — заметка. Досл.: «обрати внимание» (лат.)
— Хорошо, — устало произнес Керн, снова подняв взгляд к стоящему напротив подчиненному. — Пусть. Ты вернулся. Но с чем ты вернулся?
— Я дал полный отчет, — отозвался
— Я это уже слышал, Гессе. Но это пустышка, это ничто! Да, конечно, мы можем подкинуть светским идею получше расследовать смерти студентов; точнее — могли бы. Времени прошло немало, и у нас нет ничего, говорящего о том, кто виновен в их смерти! Даже если доказать неслучайность их гибели — у нас нет ничего, что могло бы связать эти смерти со смертью Шлага! И у меня складывается нехорошее впечатление, что мне известно не все, что известно тебе. Ты ни о чем не забыл упомянуть?
— Нет. Я рассказал все.
Ни его рассказом, ни его ответом сейчас Керн удовлетворен не остался — это было очевидно, однако продолжить разговор уже не вышло: в комнату буквально ворвался запылившийся, задыхающийся человек, в котором Курт признал одного из курьеров Друденхауса.
— Майстер Керн, — скорее просто кивнул, нежели поклонился тот, замерев рядом с ним. — Он въехал. Я обогнал его минуты, наверное, на три — не более.
— Вот и началось… — пробормотал Керн, поднявшись. — Сколько с ним людей?
Герцог, понял Курт. Действительно — началось…
— Одиннадцать, майстер Керн, — отчеканил курьер. — Включая простую челядь.
— Стало быть, пока он едет разговаривать, — заметил Ланц.
— Да, похоже на то… — Керн кивнул со вздохом, указав курьеру на дверь. — Можешь идти, пока ты свободен… Ну, Дитрих, слышал? Hannibal ante portas [157] . У нас три минуты.
— А Густав? — забыв о раздорах, спросил Курт обеспокоенно. — Он сейчас в ее замке, один. Ему что-то грозит?
157
Ганнибал у ворот (лат.).
— Нет, — тоже, кажется, решив оставить споры в стороне, уже спокойно отозвался Керн. — Иначе бы еще раньше здесь был курьер от него — если б к замку фон Шёнборн приблизилась группа солдат численностью более десятка, он послал бы вестового, не дожидаясь продолжения… Нет, пока фон Аусхазен, похоже, намерен лишь припугнуть нас.
— И что нам делать?
— А ничего, — снова усевшись, пожал плечами Керн, стараясь выглядеть спокойным, однако видно было, что он не знает, куда деть руки, и пытается увидеть в окно, что происходит снаружи. — Ничего нам не делать, Гессе. Ждать. Стража внизу знает, как быть.
В этом Керн оказался прав; когда по камню перед воротами Друденхауса заколотили копыта, снизу донеслись сперва лишь просто голоса, потом — неразборчивые слова на повышенных тонах и, наконец, откровенная ругань.
— Его впускают одного, — пояснил Ланц в ответ на настороженный взгляд Курта. — Наши пропустят лишь пару солдат, если герцог слишком упрется.
Крики стихли почти сразу; около минуты в комнате висела тишина, а потом в коридоре послышались шаги — уверенные, быстрые.