Стезя смерти

Попова Надежда Александровна

— Это манера Конгрегации, — с усмешкой возразил собеседник. — Вы что же, не можете поверить, что все это лишь потому, что вас любит такая женщина?

— Не привык, — откликнулся Курт хмуро. — Подозрительно.

— Ну, хорошо, — в шепоте прозвучала улыбка. — Если вам от этого станет легче, я скажу, чтобы вы были готовы в любой момент оказать содействие. Вы, в конце концов, инквизитор, верно? То, что вы всего лишь в четвертом ранге, ничего не значит. Вам всего двадцать два, вы лишь год на службе, у вас все впереди. Как вы это назвали… «свой человек в Конгрегации»… Быть может, лет через десять, когда

вы подниметесь, я попрошу у вас помощи. Теперь вам спокойнее?

— Пожалуй, — пробормотал Курт себе под нос и, чуть помедлив, так же, как уже делал это сегодня, одним махом, опорожнил бутылочку со снадобьем.

***

В объятиях возлюбленной он не пробудился — та сидела в отдалении, на приземистом стульчике, глядя на него с ожиданием и точно бы какой-то опаской; Курт приподнялся на локте, разгоняя марево в мыслях, но вопрос «в чем дело» застыл у него на губах, не озвучившись. Перехватив взгляд человека, стоящего позади Маргарет, он рывком сел, гневно осведомившись:

— А что он здесь делает?

Маргарет даже не обратила головы в сторону герцога фон Аусхазена, глядящего на него с любопытством и неприязненностью.

— Не смотри на меня так, — проронила она тихо. — Я ни в чем не виновата, он пришел сам.

— А ты впустила.

— Впустила прислуга; я ведь не могу отдать им распоряжение захлопывать перед ним дверь.

— Судя по вашей милой беседе, — вмешался герцог с кривой ухмылкой, — ты была при разговоре с майстером инквизитором чистосердечна, и даже свыше меры.

— Что он здесь делает? — повторил Курт, прислушиваясь к себе и силясь понять, в состоянии ли он сейчас подняться на ноги.

— Вопрос неуместный, майстер инквизитор, — вновь заговорил герцог, приблизясь. — Это мог бы спросить я. Что здесь делаете вы, сторонний для нашей семьи человек; если кто и имеет право пребывать в доме нашей милой Гретхен, так это я.

— Не смей меня так называть! — по-прежнему не глядя в его сторону, потребовала Маргарет; Курт опасливо встал, стараясь все еще не совершать резких движений.

— Семья? — переспросил он презрительно. — Позвольте осведомиться, господин герцог, а вы имеете хотя бы приближенное представление о том, что это такое?

— А вы, майстер инквизитор? — отозвался тот.

— Объяснитесь, — потребовал Курт жестко, и фон Аусхазен с готовностью кивнул, подступив ближе:

— С превеликим удовольствием, господин висельник. Что такое, Гретхен? — усмехнулся герцог, когда Маргарет непонимающе нахмурилась. — Он не рассказывал тебе этого?.. Как это нечестно, господин дознаватель, как это несправедливо: выжать из моей бедной девочки все, при этом умолчав о собственной грешной жизни!

— Прекрати петлять и говори прямо! — потребовала она; фон Аусхазен расплылся в улыбке:

— Как пожелаешь, Гретхен. Я скажу прямо. У тебя просто ingenium unicum [172] избирать в свои почитатели личностей из не самых пристойных слоев нашего общества, однако же, теперь ты опустилась уж сверх меры вниз. Твой возлюбленный господин дознаватель, служитель Конгрегации, майстер

инквизитор, в недавнем прошлом — уличный оборвыш, грабитель, приговоренный к смерти магистратским судом. До того, как оказаться в каменных комнатах Друденхауса, он провел немало времени с крысами и вшами в заброшенных подвалах Кёльна среди прочих, ему подобных. Советую сжечь матрас и простыни, Гретхен.

172

Уникальный талант (лат.)

— Вот как… — проронила она задумчиво, глядя на Курта с новым, пока еще не определимым чувством; наконец, улыбнувшись, обернулась к герцогу, одарив его взглядом недвусмысленным, явным — презрительным. — Значит, общаться с мерзавцами ему не впервой. Тем легче ему будет вытерпеть тебя.

— Она такая очаровательная, когда злится, верно, майстер инквизитор? — еще шире улыбнулся фон Аусхазен, проведя пальцем по вспыхнувшей щеке Маргарет; та увернулась, Курт шагнул вперед.

— Руки от нее! — угрожающе потребовал он, и герцог демонстративно нахмурился.

— А вы не особенно учтивы с правящим герцогом, майстер Гессе.

— Прошу вас учтиво, ваше сиятельство, — повторил Курт тем же тоном, — убрать лапы от этой женщины, или, невзирая на воспрещения всяческих таинственных личностей, я вам эти лапы повырываю.

— Что подразумевал под этим господин дознаватель? — уточнил герцог, как ему показалось, настороженно; Маргарет улыбнулась:

— Что именно тебя взволновало, дядюшка? Его обещание окоротить твои притязания, не в меру усердные в последнее время, или…

— Или, — коротко оборвал тот. — Правильно ли я понял, что ты представила его?

— Удивлен?

— Нет.

Если это известие и в самом деле обеспокоило фон Аусхазена, то он быстро взял себя в руки; одарив Курта еще одной почти родственной улыбкой, от которой захотелось сплюнуть, словно от глотка прокисшего уксуса, герцог легкомысленно пожал плечами.

— Не удивлен, — повторил он. — Я предвидел, что нечто подобное случится рано или поздно; и кандидатура вполне предсказуемая. Однако, майстер инквизитор, на вашем месте я бы не строил иллюзий. Наша милая Гретхен — девочка, и вы ее новая игрушка, с которой ей приятно засыпать. Но ничего, я терпелив и готов повременить, пока она вырастет и уберет игрушки под кровать. Кстати сказать, майстер инквизитор, хочу заметить, что грешок, обвинение в котором так и светится в ваших глазах, тоже есть дело наше, семейное, и вас не касающееся.

— «Грешок»? — выдавил Курт тихо. — Так вы называете мерзость, на которую способно не всякое животное?

— Боже, что за взгляд! — усмехнулся фон Аусхазен. — Испепеляющий, да, Гретхен?.. А о своем семейственном грешке ты ему тоже рассказала?

— Замолчи, — потребовала Маргарет чуть слышно; тот засмеялся:

— Нет, стало быть… Знаете, майстер инквизитор, никто в нашей семье не ангел, включая моего бедного покойного брата и нашу милую Гретхен.

— О чем он говорит? — спросил Курт напряженно; Маргарет молча поджала губы, и фон Аусхазен тяжело, с показательным сочувствием, вздохнул.