Стигмат
Шрифт:
Теперь мамы нет. Стирать приходится самому. Через ломоту и боль во всём теле парень поднялся с кровати, захватил перчатки и поплёлся в ванную. «Надо блюсти чистоту», как говорила бабушка Валя. В коридоре пусто, телевизор привычно орёт. Похоже, дед успокоился. Ржавенькая ванна местами потрескалась, но только в ней Стигмат находил желаемый покой. Это была его крохотная обитель, его пристанище, личный уголок счастья, куда не было доступа никому, даже дедушке. Он набирал воду и долго лежал в клубах ароматной пены, ощущая себя окутанным тёплым махровым полотенцем. Тишина. Только капли из подтекающего крана мерно разбиваются о водную гладь.
Хорошо,
– Еро-о-о-шка! – раздался протяжный крик из спальни.
С колотящимся сердцем парень поднялся, в две секунды выскочил из ванной, успев только обмотаться полотенцем, и влетел в дедову комнату. Старик спокойно листал «Российскую газету». Как только внук переступил порог, он поднял на него блестящие глаза, которые прятались под толстыми линзами очков.
– Долго я проспал? Обед, небось, пропустил?
Убедившись, что всё в порядке, Стигмат поправил полотенце на узких бёдрах, и приложил ладонь ко лбу.
– Пропустил, де. И я пропустил. Сейчас будем ужинать, – он вымученно улыбнулся и на ватных ногах прошёл обратно в ванную, смыть шампунь, который остался на волосах.
После ужина, который вчера назывался обедом, Стигмат проводил дедушку в кровать и пожелал доброй ночи. Но старик не дал ему просто так уйти – каждый вечер целовал внука в лоб, как маленького ребёнка. Так делала когда-то мама, потом бабушка. А значит, должен и он. Бывший военный выполнял все прихоти покойной супруги. Она завещала, когда её не станет, позаботиться о внуке точно также, как это делали они с дочкой. Приказы для него – это иконы, которым нужно поклоняться. Их не обсуждают и не осуждают. Их выполняют. Чётко и беспрекословно. По этой причине внук исполнял каждый из них, даже самый, казалось бы, нелепый.
В своей комнате Стигмат сразу же уселся за ноутбук. Ему, наконец-то, дали большой заказ по дизайну сайта для распиаренного салона красоты. Он не любил девчачьи штучки, но работа есть работа. Денег, которые он иногда зарабатывал на мелких заказах, хватало им на неделю, реже – на месяц. Но и этого было вполне достаточно для того, чтобы не умереть с голоду и покупать кое-какие вещи в «Смешных ценах» или секонд-хенде.
Закончив работу, парень надел толстовку потеплей, спортивные чёрные штаны и удобные кроссовки. Вытащил из ящика в шкафу пару свежих перчаток и туго набитый тёмный рюкзак. Мамин простирнул и оставил сушиться. С собой его брать нельзя – слишком ценная вещь.
Стрелки на часах показывали половину двенадцатого, а значит, пора выходить. Он не особо боялся, что грабитель или неформал нападёт: на дворе ночь, вряд ли бы хоть один из них стал следить за обычным студентом и поджидать его возле дома. Стигмат надел рюкзак и осторожно, стараясь не скрипеть старым паркетом, прошёл в коридор. Из спальни доносился громкий храп. Дед уснул. А спал он обычно крепко, утром не добудишься.
Парень выскользнул из квартиры и, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, за пару минут оказался на улице. Вокруг тихо, только пьяные смеются и бьют бутылки, да подростки слушают через портативную колонку матерный рэп. Никого подозрительного не видно.
Для верности Стигмат осмотрелся ещё несколько раз, прежде чем идти к метро. Вот где народу было гораздо больше. Двенадцать, а люди всё ходят и ходят. Лето. Жизнь в этот сезон кипит даже по ночам. Особенно в выходные. Приложив социальную карту к терминалу, парень рванул вперёд
Ему не нравилось быть на виду, особенно в поездах. Когда люди находились слишком близко, что бывало с ним каждый день перед учёбой, появлялась опасность раскрыть свой секрет. Если бы он порвал перчатку, на него смотрели бы совершенно иначе. Не как на обычного пассажира, а как на урода или инвалида, которого хочется пожалеть. Кинуть лишнюю копейку на лекарства или отвернуться и посочувствовать молча. Жалость к убогим он тоже испытывал, правда, давать им было нечего. Но себя таковым никогда не считал. Он полноценный здоровый парень, пусть и с небольшим изъяном.
Миновав череду полупустых станций, поезд с лязгом затормозил на нужной Стигмату остановке. Глубокий мужской голос сообщил: «Станция Студенческая. Платформа справа». То, что нужно для парня, которого только сегодня вышвырнули из института. Он подхватил рюкзак, выпрыгнул из вагона и двинулся в сторону выхода к Киевской улице. Под Третьим транспортным кольцом находилось место, которое он искал, и куда временами наведывался: легендарная стена московских граффити-райтеров нулевых.
Ночью шанс того, что его заметят, был ниже. А уж к стене рядом с путями вряд ли кто-то захочет идти по собственной воле, кроме, конечно, нариков или уличных художников. Поэтому он без опаски бросил рюкзак на землю и вытащил оттуда баллончик краски, садовые перчатки и толстый чёрный платок. Обвязал платком лицо, заменил кожаные перчатки на садовые, сделал хвостик, чтобы волосы не мешались. Надел на голову фонарик, включил.
Стена была исписана чужими граффити, которые недавно закрасили коммунальщики. Об этом красноречиво говорили белые квадраты поверх бетона и ржавых потёков. Но несколько ярких пятен с пузырчатым или угловатым текстом на английском языке всё же остались нетронутыми. Выходит, сюда в последние дни никто не заходил.
Стигмат расположился прямо по центру, там, где стену будет хорошо видно из окна проезжающих поездов. Один с грохотом уже промчался мимо. Первый пшик, и на белом квадрате появилась ярко-жёлтая линия. За ним второй, третий. Из нечётких линий постепенно вырисовывался каркас – основа будущего творения. Когда он был готов, парень поменял баллончик на другой. Теперь поверх жёлтого цвета пошёл оранжевый. Затем появились красные и голубые «мазки». Белая скучная стена на глазах преображалась. «Пол дела сделано», – сказал себе парень и отошёл, чтобы посмотреть, удалось ли воплотить задуманное.
Общие черты сложились. Осталось лишь придать творению нужную форму. Он уже занёс над стеной баллончик с пурпурной краской, как с правой стороны в глаза забил яркий свет. Парень зажмурился и быстро прикрыл лицо ладонью. Попался. Открыв глаза и повернув голову к свету, он подтвердил свою догадку. Перед ним стоял полицейский с включённым фонариком. И вид у него был далеко не дружелюбный.
– Опять ты? – с ходу гаркнул служитель закона. Стигмат полностью развернулся к нему и отбросил баллончик в сторону. – Я ещё в прошлый раз тебя предупреждал – не ходи сюда. Извини, парень, сам напросился. Поехали в участок.