Стих и проза в культуре Серебряного века
Шрифт:
В статьях 1920-х гг. (в том числе незавершенных, опубликованных Лавровым и Одесским) начинает развивать философский (штейнерианский) подход к ритму, сказавшийся и в работах о прозе («О художественной прозе», «О ритме»), в которых Белый делает попытку построить теорию ритма прозы, неотличимого от стиха.
Позднее, в «Мастерстве Гоголя», он исследует ритм прозы – как формальный, так и содержательный – на большом количестве уровней, но при этом, с изрядной долей субъективизма. Ритмичными в этой книге оказываются практически все содержащиеся в тексте явления, в т. ч. цвет и т. д.
В «Ритме как диалектике» Белый исследует тонкие механизмы ритма, но они, к сожалению, приводят его к выводам идеологического толка, что компрометирует всё исследование (об этом писали Гиндин, Гаспаров, Ляпин и др.). Однако Гиндин при этом показал перспективность представленной в этой книге модели Белого.
В «Глоссолалии» (поэме о звуке) делается попытка наделить каждый звук спектром смыслов.
Наконец,
Это, разумеется, ни в коей мере не ставит под сомнение плодотворность творческих находок, сделанных в «Символизме» – первой действительно русской научной книге, посвященной «эстетике как строгой науке».
– III –
Поиски и находки поэтов Серебряного века
– 3.1 –
Механизмы «поэтизации» прозы в цикле стихотворений в прозе И. Анненского «Аutopsia»
Прозаические миниатюры И. Ф. Анненского, условно названные (по наименованию архивной папки) «“Autopsia” и другие стихотворения в прозе» впервые были введены в научный оборот в 1987 г., когда часть из них была опубликована А. Федоровым в составе академического переиздания «Книг отражений» 170 ; здесь они были ошибочно атрибутированы как оригинальные произведения русского поэта. При этом публикатор возводит их к жанровой традиции «Стихотворений в прозе» И. Тургенева 171 .
170
Анненский И. Ф. Книги отражений. М.: Наука, 1979. С. 433–437.
171
Там же. С. 646.
Вскоре недоразумение выяснилось, и в своей монографии об Анненском 1984 г. известный ученый, узнав о подлинном авторстве «Autopsia», уже отзывается об этих произведениях достаточно пренебрежительно; соответственно, в подготовленный им том сочинений поэта для «Большой серии» «Библиотеки поэта» 1990 г. лишь семь из них попадает в раздел переводов под именем Ады Негри. В комментарии к ним, соответственно, сказано: «Переводы выполнены ритмизованной прозой, как большей частью принято было переводить стихи А. Негри, написанные, впрочем, в обычной для итальянской поэзии силлабической форме и с рифмами» 172 .
172
Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии. Л.: Сов. писатель, 1990. С. 595.
Это неверно: все известные нами переводы Негри рубежа веков переведены не «ритмизованной прозой», а стихами, обыкновенной рифмованной силлаботоникой (с очень небольшими отступлениями в сторону дольника), то есть оказываются в этом смысле гораздо строже по форме, чем стихи самой итальянской поэтессы. Нам удалось обнаружить три книги Негри, вышедшие в России до 1917 г.: Стихотворения: С портр. Ады Негри и предисл. пер. Вып. 1 / пер. с итал. [и предисл.] В. Шулятикова. М.: Изд. П. С. Когана, 1900; Стихотворения / пер. А. М. Федорова. СПб.: Маг. «Книжные новости», 1901; Стихотворения: С портр. Ады Негри и крат. биогр. очерком / пер. Ф. С. Шкулева. М.: Отд. т-ва типо-лит. И. М. Машистова, 1904. И тут важно отметить как минимум два важных обстоятельства: во-первых, все три переводчика, а не только однофамилец Федорова, которого вспоминает современный исследователь, принадлежат к числу достаточно известных в свое время авторов и поэтому должны были упомянуты; во-вторых, все эти переводы появились позднее опытов Анненского, что тоже имеет принципиальное значение (хотя бы потому, что лишается смысла выражение «большей частью принято было переводить»).
В 2008 г. появляется еще одна публикация цикла, которую тоже нельзя назвать удачной – ее осуществила в рамках подготовки кандидатской диссертации по лингвистике С. Косихина 173 : кроме вынесенного в заглавие статьи бессмысленного словосочетания «стихи в прозе» (вместо устоявшегося, хотя тоже метафорически неточного, «стихотворения в прозе»), в этой публикации расшифрованы не все слова (некоторые, очевидно, оказались для начинающего ученого чересчур сложными – «зыбка» (колыбель), «Эол» и т. п.), но главное – текст в публикации записан построчно, что, с одной стороны, неизбежно создает иллюзию стихотворной формы, а с другой – затемняет авторские границы прозаических строф, что очень важно для понимания природы этого оригинального в ритмическом смысле текста.
173
Косихина
К сожалению, из статьи Косихиной, носящей безусловно подготовительный, «цеховой» характер, новая «версия» цикла Анненского перекочевала в интернет, на сайт М. Ваграненко, где они незаслуженно занимают место текстологически верных вариантов Федорова 174 .
Существует и еще одна дефектная публикация цикла – в массовой библиотеке издательства «Рипол классик» 175 , на недостатки которой справедливо указывает в своей статье и С. Косихина.
174
URL: http://annensky.lib.ru/trans/trans24.htm
175
Анненский И. Стихотворения. Трагедии. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 1998. (Бессмертная библиотека. Русские классики.)
В основе большинства перечисленных недоразумений лежит непонимание природы анализируемого цикла и особенностей его построения, а также сложившегося в русской литературе к началу ХХ в. исторического контекста.
Прежде всего, это касается природы и генезиса стихотворений в прозе (точнее было бы называть их прозаическими миниатюрами), которую у нас традиционно возводят к И. Тургеневу. Напомню, что Федоров тоже в первой публикации возводил цикл Анненского к этому источнику; важно, что и сам Анненский восторженно упоминает их в своем недавно опубликованном позднем докладе («Стихотворения в прозе с их розами из табачной лавочки и воздухом, который напоминает парное молоко. Ах, господа! Я пережил все это… я так глубоко пережил…») 176 . Однако в русской словесности традиция этой формы существовала с XVIII в., с журнальных лирических миниатюр. В 1826 г. появляется книга Федора Глинки «Опыты аллегорий в стихах и прозе», многие из которых можно рассматривать как непосредственный источник некоторых тургеневских миниатюр. Затем к этой форме обращаются Станкевич, Гаршин, Полонский, Щедрин, Голенищев-Кутузов, Льдов, Бальмонт, Белый 177 .
176
Анненский И. Ф. Поэтические формы современной чувствительности // Из неопубликованных материалов архива И. Ф. Анненского: предсмертные публичные выступления / подгот. текста, вступит. ст. и примеч. Г. В. Петровой. Известия РАН: Сер. литературы и языка. 2009. Т. 68. № 4. С. 51.
177
История прозаической миниатюры рассмотрена в нашей книге: Орлицкий Ю. Стих и проза в русской литературе. М., 2002. С. 220–280.
Кроме того, тоже вопреки сложившемуся мнению, в русской словесности всегда существовала практика перевода многих (особенно больших) стихотворных произведений прозой. Среди переводчиков стихов прозой были такие поэты, как Тредиаковский, Державин («Читалагайские оды»), Шишков (сонеты Петрарки), Вяземский («Сонеты Мицкевича»).
В 1830 г. Катенин в размышлении «О поэзии итальянской» помещает три собственных перевода сонетов Петрарки; Аполлон Григорьев в статье «Русская изящная словесность в 1852 году» приводит целиком или в больших отрывках 12 стихотворений Гейне в своих прозаических переводах. Наконец, в 1894 г. появляется русский прозаический перевод полного собрания сочинений Байрона, выдержавший два издания.
Нетрудно заметить, что опыт Анненского вполне вписывается в оба этих исторических контекста.
Теперь, чтобы дать представление о том, какой образ поэтессы складывался у русского читателя той поры, приведем начало стихотворения «Ночь» в двух стихотворных переводах.
В. Шулятиков предлагает такое прочтение:
К саду очарованномРазлит аромат.Ночные лобзанияСпустились на сад.Но странное грезитсяГлухой тишине.И ветер колеблетсяВ безрадостном сне 178 .178
Негри А. Стихотворения. Вып. 1. М., 1900. С. 5.