Стихи и новеллы

Игнатьев/Аваначи Сергей

Тому отраженному свету,

Казалось, не будет конца.

Так мы приближались к моменту

Забавы по воле Творца.

И ты, угоревши дурманом,

Сказала: «Не спать до зари!

Я тоже вручаю подарок».

Добавила тихо: «Бери».

Июнь 1971

Ночное

Старший конюх четок, как подкова:

– Будет

вам ночное. Не вопрос.

И сказал Ивану Адюкову:

– А тебе не к спеху. Не дорос.

Закатилось солнце за край неба,

За край света, много сил отдав.

Закатилось. Быстро потемнело

На лугу среди высоких трав.

И, когда от полевого стана

Возвратились, как с войны, отцы,

Лошадино-рабочее стадо

Мы направили вглубь темноты.

Там запахло клевером и прочим;

Запахи ползучи над травой.

Наводил здесь ужас на рабочих,

Пролетая днем, пчелиный рой.

Звезды зазвенели, как подковы.

И у них имеется свой срок.

Только жалко Ваньку Адюкова,

Он в траве уснул бы, как сурок.

А кому-то в эту ночь не спится,

И всю ночь не спится напролет.

В дебрях незнакомая мне птица

И кричит, и плачет, и поет.

Красоту ночей как чудо света,

Чудо без начала, без конца,

Описать – обязанность поэта,

А воспеть – обязанность певца…

Лошади пасутся, кобылицы.

По ночам горят костры.

И вот

Коростель, знакомая мне птица,

Не кричит, не плачет, не поет.

Лето 1971

* * *

Утонули облака и звезды

В мутной луже, в дождевой воде.

Прогуляться переулком сонным,

Чтобы так пройтись по этим звездам –

Больше не получится нигде!

Переулок выведет нас в рощу.

Ты легко одета и попроще,

Как по нраву мне и по теплу.

Бродит воздух там еще весенний,

И зашелестит охапка сена,

Как ты заглядишься в синеву.

Что вчера над нашим сеновалом

Высоко искала мнимым взглядом,

В чем ты так нуждалась в тот момент,

Чт'o забыла вмиг ты на мгновенье,

В темноте пока спала деревня –

Было это в небе или нет?

1971

Первая любовь

Огоньками мерцает в былом вечеринка,

Разошлись кто куда и друзья.

Ты меня повела по траве, по тропинкам,

По местам, где растут тополя.

Тишина – как Всевышний задачку решает.

Не

слыхать ни небес, ни полей.

Лишь внизу, в глубине, тишине не мешая,

С нами тайно шептался ручей.

Подражая кому-то по древним законам

И услышав горячую где-то мольбу,

Фантастичная ночь рассылала по звездам

Фантастический шепот: «Люблю».

Говорили о чем-то серьезном.

Ты платье

Замарала смолой тополей.

Я тебе услужил, удалив эти пятна

Чуть пониже и выше грудей.

В тот момент роковой баловали нас боги,

Я не мыслил веригу твою.

Только лишь, как те звезды, навечно запомнил

Твой потерянный голос: – Люблю.

Июль 1984

Кража

Гудел ветер. И лето гудело…

Да хоть трижды будь настороже –

Бесполезно. То смутное лето,

Как мятежник, тревожит в душе.

Поневоле всё вспомнишь, – нас двое,

А вокруг – роковая гульба.

Как чужое добро, дорогое,

Из-под носа украли тебя.

Веселились, наверное, бесы.

А мне снились кошмарные сны.

Но молюсь, чтоб суд высший,

небесный,

Не признал твоей женской вины.

Мир волшебен!

Мы встретились снова.

Ты легка на подъем, без забот.

Под помадой губной, тонкослойной,

Виновато кривился твой рот.

Говорила красиво, прекрасно.

Я следил за движеньями губ.

Было холодно. Может, напрасно

Размышлял про себя: «…Украдут».

Декабрь 1984

Родник

Беглец мятежный из темницы,

Дух подземелья. И ты рад,

Что, наконец, на свет пробился.

К своим пробился, как солдат.

И, торжествуя в мире встречном,

Играет вольная вода, –

Того ли ради, чтоб исчезнуть

В речном потоке навсегда!

Июнь 1988

Юбилей

За небом ничего не видно.

Сплошная серость, пелена.

Под ней как раз посередине,

И в тонкой нитке паутины,

Со мною ты, моя жена.

С тобой идем, всё чин по чину.

Нет солнца, и молчит заря.

Какая все ж ты молодчина,

Сегодня наша годовщина,

День – самый лучший октября.

Идем теснясь, что нет проходу.

Что гипермаркет, что базар. –

И там и тут полно народу: