Стихи и песни, Поженян Григорий Михайлович - читать онлайн без регистрации

Стихи и песни

1978 г.

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

pozhenyan.ouc.ru

Стихотворения 1941 г.

"Небо осенью выше…"

Небо осенью выше, печальней светлее. Лес — красивей, особенно ясностью просек. Так я вижу его и ничуть не жалею, что приходит пора, уносящая росы, что кружится листва, что последняя стая журавлей отлетает, тревогой объята. В этот час, в сыроватой земле прорастая, начинают свой путь молодые опята. И не жаль журавлиных протяжных известий. Если осень, пусть осень. Но только б не рано. Пусть, как в жизни людей, необычно, не вместе оголяются ветви берез и каштанов. Но бывает… орешник зеленый-зеленый, а негнущийся дуб — облетевший и черный… Что мне гнущихся прутьев земные поклоны? Мне

б дубы да дубы в вышине непокорной, мне б сурового кедра янтарные соки, вот того, с побуревшим стволом в два обхвата. Осень! Час листопада под небом высоким. Осень! Первое острое чувство утраты. Дай мне, сердце, бескрайний полет голубиный, собери все опавшие листья у веток. Облетают рябины, облетают рябины… А к чему мне рябины? Я не про это… [1]

На http://grustno.hobby.ru/ пометка к стихотворению: Из поэмы "Одесская хроника (сентябрь 1941 г.)

1941

Стихотворения 1954 г

Два главных цвета

Есть у моря свои законы, есть у моря свои повадки. Море может быть то зеленым с белым гребнем на резкой складке, то без гребня — свинцово-сизым, с мелкой рябью волны гусиной, то задумчивым, светло-синим, просто светлым и просто синим, чуть колышемым легким бризом. Море может быть в час заката то лиловым, то красноватым, то молчащим, то говорливым, с гордой гривой в часы прилива. Море может быть голубое. И порою в ночном дозоре глянешь за борт — и под тобою то ли небо, а то ли море. Но бывает оно и черным, черным, мечущимся, покатым, неумолчным и непокорным, поднимающимся, горбатым, в белых ямах, в ползучих кручах, переливчатых, неминучих, распадающихся на глыбы, в светлых полосах мертвой рыбы. А какое бывает море, если взор застилает горе? А бывает ли голубое море в самом разгаре боя, в час, когда, накренившись косо, мачты низко гудят над ухом и натянутой ниткой тросы перескрипываются глухо, в час, когда у наклонных палуб ломит кости стальных распорок и, уже догорев, запалы поджигают зарядный порох? Кто из нас в этот час рассвета смел бы спутать два главных цвета?! И пока просыпались горны утром пасмурным и суровым, море виделось мне то черным, то — от красных огней — багровым.

1954

"Думал так…"

Думал так: не в тюрьме, не во рву, не в плену — без друзей проживу. В тишине проживу, не спеша. Как с нездешней душою душа. На пороге теченья веков. Без упреков, без клятв, без звонков. Надоели финты да финты. А куда они делись, мосты?! Не в бою, без мостов проживу. Не в тюрьме, не в плену, не во рву. …Рано смерклось, намыло пески. Тишина заломила виски, хоть качай половицы в дому. Тень заката не смять одному. …То ли сам себя не угадал. То ли позднюю скатку скатал. С ними — горько. Без них — со двора. Выйдешь — завтра. Вернешься — вчера.

1954

"Если был бы я богатым…"

Если был бы я богатым, я б купил жене три платья, три пальто, три пары туфель и корзину помидоров. В дождь пускай она не мокнет, в снег пускай она не стынет, в день весенний пусть выходит в легком платьице веселом. Если был бы я богатым, я купил ей сок брусничный, завалил бы подоконник фиолетовой сиренью. Пусть она остудит губы, пусть она поднимет брови и, зарывшись в гроздьях влажных, пусть отыщет семь семерок. Если был бы я богатым, сапоги купил бы Юрке, сапоги купил Тимуру, сапоги купил Игнату. Нож вручил им, и двустволки, и билет плацкартный жесткий и сказал бы: — за Тайшетом по дорогам бродят волки. Если был бы я богатым, я повез бы Степку к морю: не в Одессу и не в Сочи, а к причалам Балаклавы. Там три цвета торжествуют: синий, белый и зеленый. Бухта, сахарные сопки и деревья — пояс бухты. Пусть он, сын мой, не увидит цвет четвертый, цвет особый. Там его я пролил в травы, Не мечтая о богатстве.

1954

Закон Пифагетто

Чтоб синей звездою синела звезда и ночью ее отражала вода, чтоб мирным был мир заоконный, чтоб тайный советник дал тайный совет, чтоб тень была тенью, а светом был свет — должны соблюдаться законы. Закон раздвоенья на влагу и сушь. Закон тяготенья двух родственных душ. Всемирный закон гравитаций двух равновлекомых взаимностью тел, где центрофугальность — еще не

предел в эпоху цветенья акаций. Закон треугольника — грустный закон. С ним каждый влюбленный, пожалуй, знаком. Закон непорочного круга. Когда, распадаясь на время, семья опять возвратилась на круги своя законным приводом супруга. Закон постиженья, закон естества, закон постоянства, где — прочь голова за шалость невинной измены. Закон воскрешенья мужского ребра. Закон возвышенья, безльготно, Добра, как пишут: «без права замены». Когда из далеких и пряностных стран, возвысив свой род, не пришел Магеллан, свой путь завершив вокруг света. Оболган он был и посмертно судим. Но все же средь всех оказался один с судом и престолом — один на один товарищ его — Пигафетто. Во веки веков да возвысится он — закон Пигафетто, мой главный закон. Затем и пишу я про это. Чтоб сын мой и все, кто подобны ему, за правду свою уходили во тьму, как совесть моя — Пигафетто.

1954

"Как я мечтал о письменном столе…"

Как я мечтал о письменном столе, об окнах, но не круглых, а квадратных, о черной, теплой, вспаханной земле, а ты меня уже зовешь обратно! Куда зовешь, к чему опять ты мне!.. Мне все знакомо, все в тебе не ново. Гляжу в окно — волна всплывет в окне, глаза закрою — море хлынет снова. Мигнет из тьмы далеким маяком, качнет, толкнув, как локтем у штурвала… И, словно в детстве, бродишь три квартала за каждым незнакомым моряком.

1954

"Не тем, что полстолетья будут сцены…"

Не тем, что полстолетья будут сцены изображать солдатский наш уют; не тем, что в двадцать два узнали цену тому, что люди в сорок узнают; не сединой, что, может, слишком рано легла походной пылью на виски, когда мы, жизнь примерив на броски, считали мины, не считая раны; не славой, что пришла к нам неспроста: на бланках похоронного листа, на остриях штыков под Балаклавой, в огнях ракет рождалась наша слава; ни даже тем, что, выйдя в путь тернистый, мы научились жертвовать собой. Мы тем гордимся, что последний выстрел завещан нам отцовскою судьбой. Гордимся мы, что в наш двадцатый век, — на той земле, где дни не дни, а даты, — в семнадцатом родился человек с пожизненною метрикой солдата. Гордимся мы, быть может, даже тем, что нам о нас не написать поэм. И только ты, далекий правнук мой, поймешь, что рамка с черною каймой нам будет так узка и так мала, что выйдем мы из бронзы, из стекла, проступим солью, каплею, росой на звездном небе — светлой полосой.

1954

Песня о друге

Если радость на всех одна, На всех и беда одна. Море встаёт за волной волна, А за спиной спина. Здесь, у самой кромки бортов, Друга прикроет друг. Друг всегда уступить готов Место в шлюпке и круг. Его не надо просить ни о чём, С ним не страшна беда. Друг мой — третье моё плечо — Будет со мной всегда. Ну, а случится, что он влюблён. А я на его пути, Уйду с дороги. Таков закон: Третий должен уйти. [2]

Из кинофильма «Путь к причалу». Музыка А. Петрова.

1954

Травы (Погоня)

Я старею, и снятся мне травы, а в ушах то сверчки, то шмели. Но к чему наводить переправы на оставленный берег вдали? Ни продуктов, ни шифра, ни грязи не хочу ни сейчас, ни потом. Мне сказали: — Взорвете понтон и останетесь в плавнях для связи. — …И остался один во вселенной, прислонившись к понтону щекой, восемнадцатилетний военный с обнаженной гранатной чекой. С той поры я бегу и бегу, а за мною собаки по следу. Все — на той стороне. Я последний на последнем своем берегу. И гудят, и гудят провода. Боль стихает. На сердце покойней. Так безногому снится погоня, неразлучная с ним навсегда.

1954

Стихотворения 1956 г

Плоть травой прорастет

За молчанье — молчание. как давно это было. Плащ вишневого цвета, кинжал и колет. — Ты любила? — и шея на плаху: — Любила, — И душа вознеслась. И любви не теряется след. Вера выше всех доказательств. На лбу — троеперстье. — Отрекись, протопоп. — И запекшимся ртом: — Никогда. — Плоть травой прорастет. Но жив аввакумовский перстень, чтоб для всех страстотерпцев обернулась судьбою беда. Скачут кони без всадников. Оскорбивший наказан. Как давно это было. К сожаленью, давно. Обостренное чувство греха водит душу на казнь. Плоть травой прорастет, если праведным было зерно.

1 2 3 4 5 6 7-10