Шрифт:
Моему отцу, Степанову Николай Михайловичу, 1931 г.р. – 2010 г., посвящается данная книга.
Агроном с большой буквы, 60 лет в поле, совхоз «Зареченский» и СКП «Новая жизнь».
Победили на войне – победим и в поле.
1996 год
Забыв девчонок, видики и книжки,
Взрывая
Чеченские и русские мальчишки
Играют в настоящую войну.
Есть фраза – «Победителей не судят»,
но на Святой Руси война идёт.
Война, где победителей не будет.
Война, где проигравший – весь народ.
И снова плачут матери ночами,
Мальчишек провожая на войну.
Глазами смотрят полными печали
В тревожную ночную тишину.
А мальчики уже видали раны,
Солёный пот рекой, и смерть, и кровь.
О, юные седые ветераны,
да где же ваши песни про любовь?
Одна любовь, быть может, отогреет
мальчишеские звонкие сердца.
И, может быть, тогда весной повеет
от рано повзрослевшего лица.
Вновь радио спокойно о потерях
в который раз за день произнесёт.
А мама ждёт, надеется и верит,
что стороной смерть сына обойдёт,
что сын её живой домой придёт.
Земля Чечни в дыму, не слышно пения
под южною прекрасною луной.
Лишь выстрелы в ночи – вот развлечение,
да слышится порой снарядов вой.
Лежат в руинах города и сёла,
такое не представишь в жутком сне.
И вновь идут солдаты по посёлкам,
воюющие в собственной стране.
А облачённым властью генералам,
найдётся в кабинетах что решать.
Решая главное, вы помните о малом:
на сколько жизней можно опоздать?
Забыв девчонок, видики и книжки,
На этой необъявленной войне
Чеченские и русские мальчишки
вновь гибнут в собственной стране!
8 сентября 1996 года.
Улица моя светлая,
в обе стороны бесконечная,
Неширокая, неприметная,
чуть наивная, чуть беспечная.
И живут на ней люди добрые,
и цветы растят, и детей растят.
Работящие, безработные,
и надеются и, порой, грустят.
На работу ли, по своим делам
вдоль по улице по утрам идут.
Улыбаются и не хмурятся,
и надеждою вновь они живут.
Улица моя светлая,
над
И иду я тропинкой заветною
в это утро прекраснее, раннее.
27 сентября 1996 года.
Серебряное кружево на ветках золотых,
серебряное кружево на листьях расписных.
И выткал это кружево малышка-паучок,
уселся он на солнышке и греет свой бочок.
На кружеве жемчужинками капельки блестят.
в ладошки к жёлтым листикам
срываются, летят.
27 сентября 1996 года.
Серебряное зеркальце
с каймою золотой
и любовался месяц в нём
своею красотой.
Смотрелся месяц в зеркальце
весь вечер напролёт
А зеркальце для месяца –
в замёрзшей луже лёд.
С каймой из жёлтых листиков
хрустальный в луже лёд.
1996 год.
На тропинке в полдень жаркий
воробьи в пыли купались,
звонко-звонко щебетали,
словно дети, баловались.
Лапки белые ступали
тихо-тихо, осторожно.
Глазки жёлтые сверкали –
к воробьям подкралась кошка.
Пробежал по переулку
пёс весёлый и лохматый.
Он собрался на прогулку
или по делам куда-то.
Замер пёс, увидев кошку.
Кошка тоже замерла.
Кошка струсила немножко
и про воробьёв забыла.
А потом, вдруг, спину выгнув
так, что шерсть вся дыбом встала,
да и вверх подпрыгнув,
кошка тут же убежала.
Воробьи в пыли купались,
ничего не замечая.
Пёс и кошка прочь умчались,
убегая – догоняя, догоняя – убегая.
28 сентября 1996 года.
Выбежал из облачка дождик золотой,
пробежал по лужицам лёгкий, озорной.
Солнечные капельки к нам стучат в окно.
Весело на улице, мокро и тепло!
Голубое осеннее небо,
кружева золотистой листвы
И налёт серебристого снега
на иголках зелёной травы.
Вновь прохладное грустное солнце
Смотрит вниз с синевы, с высоты.
над водою в хрустальных оконцах
головою поникли цветы.
3 октября 1996 года.
Ночь в синем бархатном плаще
с мерцающими звёздами,
по засыпающей Земле
идёт шагами лёгкими.
Заглядывает в окна к нам