Шли девчонки домойИз победных полков.Двадцать лет за спинойИли двадцать веков?Орденов на грудиВсе же меньше, чем ран.Вроде жизнь впереди,А зовут «ветеран»…Шли девчонки домой,Вместо дома — зола.Ни отцов, ни братьёв,Ни двора ни кола.Значит, заново жизнь,Словно глину, месить,В сапожищах худыхНа гулянках форсить.Да и не с кем гулятьВ сорок пятом году…(Нашим детям понятьТрудно эту беду.)По России гремелКостылей
перестук…Эх, пускай бы без ног,Эх, пускай бы без рук!Горько… В черных поляхСпит родная братва.А в соседних дворахПодрастает плотва.И нескладный малецВ парня вымахал вдруг.Он сестренку твоюПриглашает на круг.Ты ее поцелуй,Ты ему улыбнись —Повторяется май,Продолжается жизнь!
1970
«И опять мы поднимаем чарки…»
И опять мы поднимаем чаркиЗа невозвратившихся назад…Пусть Могила Неизвестной СанитаркиЕсть пока лишь в памяти солдат.Тех солдат, которых выносили(Помнишь взрывы, деревень костры?)С поля боя девушки России, —Где ж Могила Неизвестной Медсестры?
1970
«В самый грустный и радостный праздник в году…»
В самый грустныйИ радостный праздник в году —В День Победы —Я к старому другу иду.Дряхлый лифтНа четвертый вползает с трудом.ТишиноюВсегда привечал этот дом.Но сегодняНа всех четырех этажахЗдесь от яростной пляскиПаркеты дрожат.Смех похож здесь на слезы,А слезы на смех.Здесь сегодняНе выпить с соседями —Грех…Открывает мне женщина —Под пятьдесят.Две медалькиНа праздничной кофте висят,Те трагичные, горькие —«За оборону»…Улыбаясь,Косы поправляет корону.Я смотрю на нее:До сих пор хороша!Знать, стареть не даетМолодая душа.Те медальки —Не слишком большие награды,Не прикованы к нимВосхищенные взгляды.В делегацияхНету ее за границей.Лишь, как прежде,Ее величают «сестрицей»Те, которых она волоклаНа горбу,Проклиная судьбу,Сквозь пожар и пальбу.— Сколько былоСпасенных тобою в бою?— Кто считал их тогдаНа переднем краю?.. —Молча пьем за друзей,Не пришедших назад.Две, натертые мелом,Медали горят.Две медалиНа память о черных годахИ об отданных с кровьюРодных городах…
1970
«Со слезами девушкам военным…»
Со слезами девушкам военнымПовторяли мамы, что умнейИм — козявкам — вкалывать три смены,Чем из боя выносить парней.Возразить «козявки» не умели,Да и правда — что ответишь тут?..Только порыжевшие шинелиДо сих пор зачем-то берегут…Я, наверное, не много стою,Я, должно быть, мало что могу.Лишь в душе, как самое святое,Как шинель, то время берегу.
1970
«Был строг безусый батальонный…»
Был строг безусый батальонный,Не по-мальчишески суров.…Ах, как тогда горели клены! —Не в переносном смысле слов.Измученный, седой от пыли,Он к нам, хромая, подошел.(Мы под Москвой окопы рыли —Девчонки из столичных школ.)Сказал впрямую:— В ротах жарко.И много раненых…Так вот —Необходима санитарка.Необходима!Кто пойдет?И все мы:— Я! —Сказали сразу,Как по команде, в унисон.…Был строг комбат — студент
Иняза,А тут вдруг улыбнулся он:— Пожалуй, новым батальономКомандовать придется мне!…Ах, как тогда горели клены! —Как в страшном сне, как в страшном сне!
1970
«Я родом не из детства…»
Я родом не из детства —Из войны.И потому, наверное,Дороже,Чем ты,Ценю и счастье тишины,И каждый новый день,Что мною прожит.Я родом не из детства —Из войны.Раз, пробираясь партизанской тройкой,Я поняла навек,Что мы должныБыть добрымиК любой травинке робкой.Я родом не из детства —Из войны.И может, потому —Незащищенней:Сердца фронтовиков обожжены,А у тебя — шершавые ладони.Я родом не из детства —Из войны.Прости меня —В том нет моей вины…
1970
Вдова пограничника
Не плакала, не голосила —Спасала других из огня.— Как звать тебя? Может, Россия?— Я — Лида. Так кличут меня…Ах, Лидочки, Настеньки, Тани,Сиянье доверчивых глаз!Откуда в часы испытанийВдруг силы берутся у вас?Так хочется счастья и мира!Но ежели… нам не впервой…Припала вдова командираК планшетке его полевой.Припала, губу закусила,А плакать нельзя — ребятня…— Как звать тебя? Может, Россия?— Я — Лида. Так кличут меня.Сквозь трудные слезы, сурово,Любовью и гневом полны,Вдове улыбаются вдовыВеликой священной войны…
1970
В Западном Берлине
Он строен, хотя седоват, —Мальчишкой прошел по войне,Прошел как окопный солдат,Но только… на той стороне.Он выучил русский в плену.На память читает стихи.С себя не снимает винуЗа те — фронтовые — грехи.Да, много воды утекло!Он вроде другой человек…Сверкает неон и стекло,Блистателен атомный век.Мой спутник галантен и мил,Внимательность в умных глазах…Так вот кто едва не убилМеня в подмосковных лесах!Молчим. У рейхстага стоим,Не знаю, минуту иль час.Не знаю, туман или дымСгущается около нас.Не знаю я — если опятьРванется лавина огня,Откажется, нет ли стрелятьГалантный филолог в меня.
1970
«На полыни водку настояла…»
На полыни водку настояла,Позвала товарищей-солдат.Нас осталось мало, очень мало,А года ракетами летят…Мы счастливые, конечно, люди:Встретили победную зарю!Думаю об этом как о чуде,Сотни раз судьбу благодарю…Ну а те, кто не дошли до Мая,Кто упал, поднявшись во весь рост?..Первый тост за павших поднимаю,И за них же наш последний тост.Сдвинем рюмки, плечи тоже сдвинем,Пусть руки касается рука.…Как горька ты, водка на полыни,Как своею горечью сладка!
1971–1976
«В слепом неистовстве металла…»
В слепом неистовстве металла,Под артналетами, в боюСебя бессмертной я считалаИ в смерть не верила свою.А вот теперь — какая жалость! —В спокойных буднях бытияВо мне вдруг что-то надломалось,Бессмертье потеряла я…О, вера юности в бессмертье —Надежды мудрое вино!..Друзья, до самой смерти верьте,Что умереть вам не дано!