Стихи
Шрифт:
Первая книга Стрельченко называлась «Стихи товарища». И поэт был верным товарищем, надежным другом всем людям труда, с которыми свободно и сердечно беседовал в своих стихах:
И куда ни пошел бы, я буду с вами.
Всюду слышатся ваши шаги.
(Сколько вам нужно печей с хлебами.
Сколько кожи на сапоги!..)
Так идем же вперед,
Умываясь морями,
Легкие, чистые — и в железной пыли,
Своими громкими голосами
Нарушающие тишину земли!
Строки эти, датированные 1933 годом, родственны по жизнеутверждающему пафосу своему таким стихам Маяковского, как:
Плевать, что нет
у Гомеров и Овидиев
людей, как мы,
от копоти в оспе.
Я знаю —
солнце померкло б, увидев
наших душ золотые россыпи!
Жилы и мускулы — молитв верней,
Нам ли вымаливать милостей времени!
Мы —
каждый —
держим в пятерне
миров приводные ремни!
Не случайно, конечно, одним из наставников своих, как уже говорилось выше, Стрельченко считал Маяковского. Великий советский поэт помог своему молодому собрату увидеть чистоту и в «железной пыли», радоваться громким рабочим голосам, «нарушающим тишину земли», гордиться красотой и мощью армий труда. Чем дальше, тем эти радость и гордость становились в творчестве Стрельченко все осознаннее, все глубже.
В 1936 году Стрельченко написал стихотворение «Моя фотография», которое по своему содержанию может быть названо программным для него.
Глядя на свою фотографию, поэт находит с удивлением: «черты похожи, а меня и нет!» Дело в том, что на карточке он один, вокруг — никого! Но разве он мыслим без коллектива?!
Со мной на фотографии моей
Должна бы сняться тысяча людей,
Людей, составивших мою семью.
В числе этих людей поэт называет мать, качавшую его колыбель, доярок, которые доставляли ему в дни болезни целебное молоко, матроса, погибшего в гражданскую войну, учителей.
Явитесь, хохоча и говоря,
Матросы, прачки, швеи, слесаря.
Без вас меня не радует портрет:
Как будто бы руки иль глаза нет.
Не забыты и враги. Без них невозможно представить себе фотографию человека, который умел не только горячо и верно любить, но и ненавидеть. Из отношения к друзьям и недругам и вырисовывается подлинный портрет лирического героя стихотворения, неразрывно связанного со своим народом, со своей страной. В утверждении прочности этих связей смысл «Моей биографии». То, что образно здесь выражено, обобщено, присутствует почти в каждом стихотворении Стрельченко, звучит
Со мною вы. Без вас, мои друзья
Что стоит фотография моя!
В стихотворении «Плыл ли морем, шел ли я базаром…» поэт раскрыл тему «единенья людского» так широко и разносторонне, как раскрывала его сама наша жизнь. В нем звучит гордость человека, которому ничего на земле «не давалось даром», который за все платил трудом и дела которого достойны великой чести, — чтобы над ними «реял красный флаг большой». В делах, братски сближающих его со всеми, идущими «верными путями», Стрельченко видел свое человечье призвание и самую свою принадлежность к людям, воспринимал как нечто прекрасное и обязывающее, как «чудную быль», которой нужно быть достойным.
В этом корни его гуманизма, его уважения и любви к людям труда — сталеварам и каменщикам, бетонщикам и плотникам, кузнецам и слесарям, — всем тем, кто создает блага жизни и без кого немыслима сама жизнь. С большой буквы произносит поэт «Жизнь» и «Труд» и ставит два этих слова рядом.
Мы обычно говорим о рабочих людях — «простые люди». Это верно. Но их простота не стала для Стрельченко синонимом обыкновенности и элементарности. Он понимает истинное значение простого, будничного рабочего подвига, и потому согбенная спина токаря не мешает поэту разглядеть его подлинный рост и определить его истинную силу:
В десять раз тяжелей, чем атлетовы гири,
Чугуны, что лежат
У тебя в ногах.
Я догадываюсь: ты выше и шире,
Чем твое отражение в зеркалах!
Обыкновенные советские люди заполняют воскресным днем городскую площадь, и в стихотворении, посвященном им, Стрельченко к слову «обыкновенные», добавляет «великаны», тем самым подчеркивая необыкновенность этой обыкновенности:
Великаны они, но такие, как все, —
Обыкновенные великаны!
В стихотворениях «Мои товарищи» и «Слава», «Металлы» и «Уют», «После работы» и «Люди СССР», «Работники переписи» и «Человек», «Хозяйке моей квартиры» и «Бессонница» встают перед нами образы этих «обыкновенных великанов» — энергичных и деятельных советских людей, которым есть дело до всего, что происходит в родной стране и за ее пределами.
Мы утром у киоска ждем газет:
— Ну, как в Мадриде?
Жертв сегодня нет?
А что китайцы — подошли к Шанхаю?
А как
В Полтаве ясли для детей?
(О, этот семьянин и грамотей
На всю планету смотрит… Я-то знаю!)
Поэзия Стрельченко тоже «смотрит на всю планету».
Весьма примечательно с этой точки зрения лирическое стихотворение «Дом в Тортосе», интернациональное по теме и, несмотря на трагическое содержание, мужественное и глубоко оптимистическое. Начав его изображением радостного летнего дня, когда, как в детстве, хочется «сбросить груз башмаков» и забраться на вершину сосны: