Стихотворения 1883-1887

Мережковский Дмитрий Сергеевич

И радостно к лазуревому небу

Спасенная голубка вознеслась.

Вздохнул он и промолвил: «Как я счастлив!..»

И бледное прекрасное чело

Безоблачным блаженством просияло.

1886

АЛЛАХ И ДЕМОН 

Мусульманское предание

…В начале не было ни солнца, ни планет,

И над вселенною от края и до края,

Как вечная заря, могучий ровный

свет

Без тени, без лучей горел, не угасая.

Как пыль разбитых волн, как смерч, как ураган

Над миллионами теснились миллионы

Бесплотных ангелов, и в светлый океан

Их огнекрылые сливались легионы.

Как в бурю грозный гул взволнованных лесов,

Гремело: «Свят, свят, свят!» — со всех концов вселенной,

И бездны вторили той песне вдохновенной.

Но вдруг над сонмами сияющих духов

Промчалась весть о том, что в недрах ночи темной

Задумал Бог создать какой-то мир огромный,

Каких-то маленьких, страдающих людей, —

Страдающих… увы, как мрачно, как сурово,

Каким предчувствием неведомых скорбей

На небе в первый раз звучало это слово!..

С поникшей головой, с покорностью в очах,

Полны томительным отчаяньем и страхом,

Безмолвно ангелы стояли пред Аллахом.

Когда же издали в испуганных рядах

Благоговейное промчалось: «Аллилуйя!»

Так стыдно в этот миг, так больно стало мне,

Что на Всевышнего восстал я, негодуя,

И ропот мой пред ним раздался в тишине;

Я видел в будущем обиды и страданья

Всех этих трепетных, беспомощных людей,

Я понял их печаль, я слышал их рыданья, —

И пламя жалости зажглось в груди моей.

Любовь великая мне сердце наполняла,

Любовь меня звала, — и я покорно шел,

На Всемогущего я рать мою повел

За мир, за бедный мир, и битва запылала…

И дрогнул в небесах сияющий престол —

Я говорил себе: отдам я жизнь мою,

Но жалкий мир людей создать я не позволю

И человечество пред Богом отстою!

О пусть я ныне пал, низверженный громами,

Пускай тройная цепь гнетет меня к земле

И грудь изрезана глубокими рубцами,

И выжжено клеймо проклятья на челе, —

Еще мой гордый дух в борьбе не утомился,

Еще горит во мне великая любовь,

И будущность — за мной, и я воскресну вновь, —

Я пал, но не сражен, я пал, но не смирился!

Не я ли пробудил могучий гнев в сердцах,

Не я ли в них зажег мятежный дух свободы?

Под знаменем моим сбираются народы:

Я цепи их разбил, — и мир в моих руках!

Придите же ко мне, страдающие братья, —

И я утешу

вас, и на груди моей

Найдете вы приют от Божьего проклятья:

Придите все ко мне, — я заключу в объятья

Моих измученных, обиженных детей!

Восстаньте, племена, как волны пред грозою,

Как тучи темные, наполним мы весь мир,

Необозримою, бесчисленной толпою

Покроем небеса и омрачим эфир.

Так много будет нас, что крики, вопли, стоны

Все гимны ангелов на небе заглушат, —

И язвы грешников им воздух отравят,

И в черной копоти померкнут их короны.

Дождемся, наконец, мы радостного дня:

И задрожит Аллах, и разобьет скрижали,

Поймет, что за любовь, за правду мы восстали,

И он простит людей, и он простит меня.

Как будут там, в раю, блаженны наши слезы,

Там братья-ангелы придут нас обнимать

И кровь из наших ран с любовью вытирать

Краями светлых риз, и пурпурные розы

С блестящих облаков на грешников кидать.

Как утренняя тень, исчезнет наше горе,

И небо, и земля тогда сольются вновь

В одну великую безгрешную любовь,

Как в необъятное сияющее море…

1886

САКЬЯ-МУНИ

По горам, среди ущелий темных,

Где ревел осенний ураган,

Шла в лесу толпа бродяг бездомных

К водам Ганга из далеких стран.

Под лохмотьями худое тело

От дождя и ветра посинело.

Уж они не видели два дня

Ни приютной кровли, ни огня.

Меж дерев во мраке непогоды

Что-то там мелькнуло на пути;

Это храм — они вошли под своды,

Чтобы в нем убежище найти.

Перед ними на высоком троне —

Сакья-Муни, каменный гигант.

У него в порфировой короне —

Исполинский чудный бриллиант.

Говорит один из нищих: «Братья,

Ночь темна, никто не видит нас,

Много хлеба, серебра и платья

Нам дадут за дорогой алмаз.

Он не нужен Будде: светят краше

У него, царя небесных сил,

Груды бриллиантовых светил

В ясном небе, как в лазурной чаше…»

Подан знак, и вот уж по земле

Воры тихо крадутся во мгле.

Но когда дотронуться к святыне

Трепетной рукой они хотят, —

Вихрь, огонь и громовой раскат,

Повторенный откликом в пустыне,

Далеко откинул их назад.

И от страха все окаменело, —

Лишь один — спокойно величав —

Из толпы вперед выходит смело,

Говорит он богу: «Ты не прав!