Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Сквозь леса, что туманом одеты, —
Не с поселков, что пламени предал разбой,
Не с долины мечей окровавленной встал
Огневеющий лагерь рассвета.
И как мост — над тобой молодая луна
Изогнулась прозрачной и узкой дугой,
И по мосту проходят ночами
Сквозь туманы, среди беспокойного сна
Поколения
С подневольной тугой за плечами.
Нарастающий гул и тревога кругом,
И простор осеняется звездным крестом,
Перешептываясь с тишиною.
То шумит водопад или, может быть, вдруг
Как стрела с тетивы, прянет узкий уструг
Под медовою низкой луною.
Полыхают костры на глухих берегах,
И впотьмах старики, развалясь у огня,
Под журчанье былин и преданий
Вспоминают о вещем Олеге, чей прах,
И змея, и костяк боевого коня,
Как святыни, таятся в кургане.
И еще вспоминают впотьмах старики,
Созерцая высокие стены дубрав,
По холмам, над зеленой долиной:
«Вон туда, на каменья, средь спутанных трав
Приходила ночами у тихой реки
Предаваться разврату Екатерина».
Старики в исступленье, их взор воспален,
Исхудалые шеи от гнева красны.
— Ну, поведайте, деды, просторам,
Как кончались, как заживо гнили сыны,
Как пытали в плену обездоленных жен
Батогами, бичами, измором...
На завалинках, низко, средь черной тоски
Поколенье дремало, лелея в тиши
Вулканический пламень для мести...
Ну, поведайте вновь, как гуртом за гроши
Отдавали друг другу князья и князьки
Молчаливых рабов и поместья.
Как, томимые жаждой, в просторе пустом,
Задыхаясь под тяжестью дней и ночей,
Голодали, глодали засохшую корку;
Как по праздничным дням, нахлебавшися щей,
Помолившись святым, осенившись крестом,
Отправлялись, покорные, к барам на порку...
И
Озаряют пути, по которым, теснясь,
Воспаленные всходят народы:
— Над косматым Днепром никогда уже князь
Не подымет горящего славой меча!
Под ладьями вовек не запенятся воды!
Молодая заря за косматым Днепром
Разливается пурпуром и янтарем
Над лесами, над степью старинной:
— Гей, вы, лоцманы, — вы, что как пена седы!
Никогда уж на камни у тихой воды
Не придет к полюбовнику Екатерина!
То не буйные орды из балок и рощ,
Громыхая, в поту и в пыли, поутру
Прискакали к пылающей влаге, —
Широко по холмам, где качается рожь,
Золотея на синем и сонном ветру,
Поколенье раскинуло лагерь.
Пробудился простор от машинных громов,
Задрожали утесы, и, встав на дыбы,
Разъяренно ощерились воды...
Этот гул для Днепра еще странен и нов, —
То не сумрачный клекот сигнальной трубы
Запорожцам вещает походы.
И раскатисто сквозь паутину лесов
Запевают сирены у древних камней
Голосами грядущих сказаний...
Из простора в простор — полыхающий зов,
Из простора в простор — перекличка огней,
Перекличка забот и дерзаний.
Опьяненные гулом днепровских зыбей,
Потянулись бригады из сел и степей,
Воспаленные, в копоти. Хором
Поклялись, отвечая Днепру на привет;
«Не отстанем, покуда сияющий свет
Не взойдет, как заря, над простором!»
По крутым берегам громоздятся леса,
Над равнинами — двадцать четыре часа
Громыхают стальной канонадой.
От зари до зари — завыванье сирен,
От зари до зари по конвейеру смен
За бригадой несется бригада.
Собрались партизаны эпических битв,