Стихотворения и поэмы

Исаакян Аветик Саакович

247. «Весь этот беспредельный мир…»

Перевод О. Румера

Весь этот беспредельный мир С тяжелым грузом бытия Висит на волоске одном: Тот волосок — душа моя. 1932 Париж

248. «Природе задал я вопрос…»

Перевод О. Румера

Природе задал я вопрос: «Чем стану я, покинув свет?» — «Да тем же самым,

чем ты был И до рожденья», — был ответ. 1932

249. «Разум трепещет, ликуют мечты…»**

Перевод А. Сендыка

Разум трепещет, ликуют мечты, В роще гуляешь с возлюбленной ты. И, бесконечно ее полюбя, Чувствуешь вечным, бессмертным себя. А недалеко из чьих-то ворот Следом за гробом выходит народ. Женщины в черном рыдают, скорбя… Так же, дай срок, понесут и тебя. В роще же новых влюбленных четы Будут встречаться, бессмертны… как ты. Январь — февраль 1933 Париж

250. «Когда-то в детстве с ребятами…»*

Перевод С. Шервинского

Когда-то в детстве с ребятами За селом, в цветущих полях, На деревянных конях Уносились беспечно мы В далекие сказочные миры И бродили там По всяким волшебным местам. Взрослым став, полюбил я Корабли, поезда… Не раз уезжал бог знает куда, Видел разные страны далекие — Прелестные уголки, прекрасные города… Но, увы, никогда Не мог побывать в тех волшебных краях, Где мы в детстве скакали на деревянных конях. 1935

251. «Я был бы счастлив не родиться…»*

Перевод А. Сагратяна

Я был бы счастлив не родиться, Не слышать Гулких песен пастухов И материнских слов святых не слышать. Не знать лица прекрасного любимой. И этого загадочного мира Не знать… Я был бы счастлив не родиться — Не слышать, не видеть, Не умереть. 1935

252. Наши историки и наши гусаны

К тысячелетию народного эпоса «Давид Сасунский»

Перевод М. Зенкевича

1

В уединенье темных келий, в глухих стенах монастырей, Историки, от скорби сгорбись, перед лампадою своей, Без сна, ночами, запивая заплесневелый хлеб водой, Записывали ход событий на свиток желтый и сухой: Нашествие орды кровавой, несчастья гибельной войны, Врагов жестокую расправу, крушение родной страны. Оплакивали Айастана жестокосердную судьбу И уповали неустанно, что бог услышит их мольбу.

2

А

в сельских хижинах убогих, у очага, перед огнем, Гусаны наши пели песни и запивали их вином; И в песнях славили победы и пели гимн богатырям, Врагам предсказывая беды, и поражение, и срам. В сказаньях этих величавых обрел бессмертие народ. Они нам завещали славу передавать из рода в род, Они для счастья нашей жизни сумели вольный дух сберечь, Учили охранять отчизну, держа молниеносный меч. 3 августа 1939 Цахкадзор

253. «Гулял я, был день осенний погож…»*

Перевод В. Рогова

Гулял я, был день осенний погож, И увидел трех молодых парней, Проходя по окраине городской: У речки, журчащей меж гладких камней, Они двадцать ягнят пригнали с собой. Простился ягненок один с головой, Обливаясь кровью, бился другой. А парень — ничем его не проймешь! — Третьего резал, к земле прижав, И трубку при этом спокойно курил, А ягнята смотрели — и взор их застыл — На несчастного брата, на острый нож, И жалко дрожали всем телом они — Особенно тонкие ноги их Трясла, трясла ужасная дрожь… 18 сентября 1939

254. Новогоднее утро

Перевод В. Звягинцевой

Едва в новогодний день Проснулся я в ранний час — Заветные вспомнил дни, Припомнил, родные, вас. Услышал мельничный шум, Увидел наш сельский дом… О запах хлеба в печи, Как сладок он, как знаком! Отец вернулся домой, Подарки семье привез, Сестренке моей и мне Обновок цветных привез. И, за руки взяв отца И радостно лепеча, Вприпрыжку мы шли гулять Туда, где пел Арпачай. Ах, вспомнил я грустный день — Печальней мне не знавать — Я в край чужой уезжал, Навек покидая мать. Прижавши меня к груди, Рыдала она в тоске. О сердца щемящий плач, Слеза на моей щеке!.. Понуро шагал мой конь, Раздумью всадника в лад. Далеко меня он вез От милых душе услад. Вот мельницы сладкий шум, Всё тише… за шагом шаг… А матери скорбный плач Звенит и звенит в ушах. Увы, в новогодний день, Очнувшись от забытья, Я вспомнил, родные, вас, И тихо заплакал я. 1 января 1940 Ереван

255. Привет всем

Перевод Н. Чуковского