Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Что стены, как горные кручи,
Уходят под самые тучи.
О ветер!
По тундрам ты ночи и дни
Носился, бездушен, бездомен.
Дохни и раздуй золотые огни
У домен, у домен, у домен!
Граненая Обь,
Златоокий Иртыш,
Ангарские
Повсюду, куда ты ни поглядишь,—
Заводы, заводы, заводы!
Над сводами их золотой листопад,
Над сводами их голубой снегопад…
О, тишь глубочайшего тыла!
Сибирь-холодырь,— про тебя говорят,
К тебе эта кличка пристыла.
Но в час, когда крепости вражьи горят,
Мы знаем, откуда берется снаряд,—
Холодной рукою смертельный заряд
Не ты ли в него вложила:
Вздохнула
Вдохнула
В волшебный снаряд
Дыханье глубокого тыла!
1942
Кружева{51}
Я не знаю — она жива или в северный ветер ушла,
Та искусница, что кружева удивительные плела
В Кружевецком сельсовете над тишайшею речкой Нить.
Кружева не такие, как эти, а какие — не объяснить!
Я пошел в Кружевной союз
[57]
, попросил показать альбом,
Говорил я, что разберусь без труда в узоре любом.
Мне показывали альбом.
Он велик, в нем страницы горбом,
И, как древних преданий слова, по страницам бегут кружева.
Разгадал я узор-сполох, разгадал серебряный мох,
Разгадал горностаевый мех,
Но узоров не видел тех,
Что когда-то видал в сельсовете
Над тишайшею речкой Нить —
Кружева не такие, как эти, а какие — не объяснить!
Я моторную лодку беру,
Отправляюсь я в путь поутру — ниже, ниже по темной реке,
Сельсовет вижу я вдалеке.
Не умеют нигде на свете эти древние тайны хранить,
Как хранили их здесь, в сельсовете, над тишайшею речкой Нить
Славен древний северный лес, озаренный майским огнем!
Столько кружева здесь сплели, что обтянешь вокруг земли —
Опояшшь весь шар земной, а концы меж землей и луной
Понесутся, мерцая вдали…
Славен промысел кружевной!
Это те иль не те кружева?
Мастерица! Она жива?
Да жива!
И выходит она, свитой девушек окружена.
Говорит она:
"Кружева мои те же самые, те же самые,
Что и девушки и молодушки. Не склевали наш лен воробушки!
Не склевали лен черны вороны, разлетелись они во все стороны!
Кружева плету я снова. Вот он, свиток мой льняной.
Я из сумрака лесного, молода, встаю весной.
Я иду! Я — на рассвете!
Встретьте девицу-красу
В Кружевецком сельсовете, в древнем северном лесу!"
1932, (1944)
Ключ{52}
День кончился.
Домой ушел кузнец —
Знакомый, даже свойственник мне дальний.
Я в кузнице остался наконец
Один.
И вот, склонясь над наковальней,
Ключ для очей, для уст и для сердец
Я выковал.
Мерцал он, как хрустальный,
Хоть был стальным,— та сталь была чиста,
И на кольце твое стояло имя.
Тебе я первой отомкну уста!
И я пришел и отомкнул уста.
Но тотчас их связала немота —
Так тесно сблизились они с моими!
Тут сердце я открыл твое ключом,
Чтоб посмотреть, что будет в нем и было.
Но сердце не сказало ни о чем,
Чего б не знал я. Ты меня любила.
И я решил открыть твои глаза,
Чтоб видеть всё смогли они до гроба.
Но за слезой тут выпала слеза…
Я говорю: не радость и не злоба,
А слезы затуманили глаза,
Чтоб ничего не видели мы оба!
(1945)