Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Туман. Река. Клубятся облака.
Я жду. И вместе ждут у переправы
Охотники, солдаты, гуртоправы,
Врачи, крестьяне… Всех томит тоска.
Толкуют, что сюда не для забавы
Пришли. И переправа не легка.
И вообще дорога далека…
Так говорят. И я в ответ:
"Вы правы!"
Тут кто-то вдруг: "Паром! Паром!" — кричит.
"Харон
[70]
! Харон!"
Я слышу это имя.
Вот перевозчик. Медленно гребет.
Приткнулась лодка. Кинулся народ.
И на борт я вступаю вслед за ними.
Мой правый берег, навсегда прости!
К твоим низинам не вернусь песчаным.
Вздымай, река, стремительно кати
Крутые гребни в сумраке туманном!
Но поведенье кажется мне странным
Гребца.
"Ты трезв?"
Молчит.
"Устал грести?"
Устал.
А в лодке душ до тридцати.
"Пусти на весла! Говорю, пусти! Пусти, проклятый!"
И, в бессилье пьяном,
Тут впрямь от весел отвалился он,
И ветер веет пепел с небосклона,
И на меня глядят со всех сторон
Все тридцать душ тревожно, напряженно.
А я неторопливо, монотонно
Гребу во мрак.
Меня зовут Харон!
И всё понятно.
Над водой встают дебаркадеры, статуи и зданья.
Всех городов я вижу очертанья,
Где находил когда-то я приют.
Я позабыл оставленный уют,
На деловые не пойду свиданья,
И той, что любит, слышу я рыданья.
Нет, я не тут!
Харон меня зовут!
"Харон! Харон!" — кричат на берегу.
Напрасный зов!
Не превознемогу
Стремительность подводного теченья.
И вёсел всё медлительней размах.
Ведь всё равно за Стиксом
[71]
на холмах
Все встретимся мы там без исключенья!
Так я решил.
И левый берег, крут,
И веет с этой суши
Горячим ветром.
Трепещите, души!
Суд ждет вас здесь. Последний, Страшный суд!
Но почему такое равнодушье?
Не мечутся, не плачут, не клянут,
А слышу я:
"Причаливай вот тут!"
— "Да нет, не тут, а здесь вот, где посуше!"
— "Неужто вы не видите мостков!"
Эреб
[72]
! Эреб! Так вот ты есть каков!
Чу! Звон подков. Гудки грузовиков.
И лодочник, во всю орущий глотку,
Чтоб услыхал бы весь загробный мир:
"Озорничал вот этот пассажир!
Сам, видно, пьяный. Всполошил всю лодку!"
(1946)
Первый снег{73}
Ушел он рано вечером,
Сказал:
"Не жди. Дела…"
Шел первый снег.
И улица
Была белым-бела.
В киоске он у девушки
Спросил стакан вина.
"Дела…— твердил он мысленно,—
И не моя вина".
Но позвонил он с площади:
"Ты спишь?"
— "Нет, я не сплю".
— "Не спишь? А что ты делаешь?"
Ответила:
"Люблю!"
…Вернулся поздно утром он,
В двенадцатом часу,
И озирался в комнате,
Как будто бы в лесу.
В лесу, где ветви черные
И черные стволы,
И все портьеры черные,
И черные углы,
И кресла черно-бурые,
Толпясь, молчат вокруг…
Она склонила голову,
И он увидел вдруг:
Быть может, и сама еще
Она не хочет знать,
Откуда в теплом золоте