Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Но и ныне я вижу весь город насквозь,
И навеки я знаю его наизусть,
Знаю всё наизусть я: и радость и грусть,
И не буду блуждать никогда на авось.
1946
Семнадцатый год{82}
Хотя
Ничто
Не вернется —
Воспоминанья никуда не денутся.
И я умел смотреть на это солнце
Глазами беззаботного младенца.
Но это было не такое солнце,
А то, что, не желая закатиться,
Старается за вывески цепляться
И в бледные заглядывает лица.
Я видел это меркнущее солнце
Гостинодворца и охотнорядца.
И я увидел
Новое светило,
Которое из бездны небосвода
О собственном восходе возвестило
Скупцам, святошам, франтам, спекулянтам,
Когда январь Семнадцатого года
Вдруг изошел февральскою метелью
[73]
,
Чтоб обернуться мартом с красным бантом
[74]
И отступить, и место дать апрелю
[75]
,
И маю, и июню, и июлю,
И августу, когда не от прохлады,
А без пощады листья пламенели
[76]
,
Чтоб сквозь сентябрь,
Сметая все преграды,
Пришел Октябрь в распахнутой шинели.
1947
Кувшинка{83}
Цвела кувшинка на Руси…
В пруду, где дремлют караси,
Купался ты. И вдруг она
Всплыла, как будто бы со дна.
И ты спросил ее во тьме:
"Цветок! В своем ли ты уме?
А если я тебя сорву?"
— "Сорви! Не бойся. Оживу!"
…Кувшинкам трудно — до вершин,
Кувшинкам хочется в кувшин,
Хотя бы очень небольшой,
Но с человеческой душой.
1947
"С
С осторожностью птицелова
Я ловлю крылатое слово,
А потом отпускаю на волю
И его покупать никого не неволю,
Да его продавать ведь никто и не волен,
Чем я очень и очень доволен!
1947
Даритель счастья{85}
Когда б затеял написать я пьесу,
Чтоб занавес раздернуть как завесу
Над этим миром и людским бы взорам
Открыть просторы, нет границ которым,—
Ту драму я б назвал "Даритель счастья".
Ее герой бы одержим был страстью
В чужие судьбы вмешиваться смело,
Чтоб всем помочь, но делал это дело
Всегда смешно, наивно, неумело.
Так — в первом акте.
Действие второе:
Все дружно проклинали бы героя,
Что в жизнь друзей он путаницу вносит,
Убить грозили, если он не бросит
Совать свой нос куда его не просят,
И знал бы зал — пришлось герою туго:
Блеснул кинжал в руке злодея-друга,
Знакомые бежали от испуга.
Но показал бы в действии я третьем,
Что истина скрывается за этим
Столь бестолковым времяпровожденьем..
Всё кончилось бы пляскою и пеньем.
Такую пьесу всё мечтал создать я
И написал бы, драматург я будь бы,
Но не пишу, а вот ведь в чем проклятье
Мое это обычное занятье —
Вот так в чужие впутываться судьбы!
1947
"Я понял!.."{86}
Я понял!
И ясней и резче
Жизнь обозначилась моя,
И удивительные вещи
Вокруг себя увидел я.