Стихотворения и поэмы

Твардовский Александр Трифонович

1955

«Ты дура, смерть: грозишься людям…»

Ты дура, смерть: грозишься людямСвоей бездонной пустотой,А мы условились, что будемИ за твоею жить чертой.И за твоею мглой безгласной,Мы – здесь, с живыми заодно.Мы только врозь тебе подвластны, —Иного смерти не дано.И, нашей связаны порукой,Мы вместе знаем чудеса:Мы слышим в вечности друг другаИ различаем голоса.И как бы ни был провод тонок —Между своими связь жива.Ты это слышишь, друг-потомок?Ты подтвердишь мои слова?..

1955

«Немного

надобно труда…»

Немного надобно труда,Уменья и отваги,Чтоб строчки в рифму, хоть куда,Составить на бумаге.То в виде елочки густой,Хотя и однобокой,То в виде лесенки крутой,Хотя и невысокой.Но бьешься, бьешься так и сяк —Им не сойти с бумаги.Как говорит старик Маршак:– Голубчик, мало тяги…Дрова как будто и сухи,Да не играет печка.Стихи как будто и стихи,Да правды ни словечка.Пеняешь ты на неуспех,На козни в этом мире:– Чем не стихи? Не хуже техСтихов, что в «Новом мире».Но совесть, та исподтишкаТебе подскажет вскоре:Не хуже – честь невелика,Не лучше – вот что горе.Покамест молод, малый спрос:Играй. Но бог избави,Чтоб до седых дожить волос,Служа пустой забаве.

1955

Моим критикам

Всё учить вы меня норовите,Преподать немудреный совет,Чтобы пел я, не слыша, не видя,Только зная: что можно, что нет.Но нельзя не иметь мне в расчете,Что потом, по прошествии лет,Вы же лекцию мне и прочтете:Где ж ты был, что ж ты видел, поэт?..

1956

О сущем

Мне славы тлен – без интересаИ власти мелочная страсть,Но мне от утреннего лесаНужна моя на свете часть;От уходящей в детство стежкиВ бору пахучей конопли;От той березовой сережки,Что майский дождь прибьет в пыли;От моря, моющего с пенойКаменья теплых берегов;От песни той, что юность пелаВ свой век – особый из веков;И от беды и от победы —Любой людской – нужна мне часть,Чтоб видеть всё и всё изведать,Всему не издали учась…И не таю еще признанья:Мне нужно, дорого до слёзВ итоге – твердое сознанье,Что честно я тянул мой воз.

1957–1958

«Вся суть в одном-единственном завете…»

Вся суть в одном-единственном завете:То, что скажу, до времени тая,Я это знаю лучше всех на свете —Живых и мертвых, – знаю только я.Сказать то слово никому другомуЯ никогда бы ни за что не могПередоверить. Даже Льву Толстому —Нельзя. Не скажет – пусть себе он бог.А я лишь смертный. За свое в ответе,Я об одном при жизни хлопочу:О том, что знаю лучше всех на свете,Сказать хочу. И так, как я хочу.

1958

«Некогда мне над собой измываться…»

Некогда мне над собой измываться,Праздно терзаться и даром страдать.Делом давай-ка с бедой управляться,Ждут сиротливо перо и тетрадь.Некогда. Времени нет для мороки, —В самый обрез для работы оно.Жесткие сроки – отличные сроки,Если иных нам уже не дано.

1959

«Есть книги – волею приличий…»

Есть книги – волею приличийОни у века не в тени.Из них цитаты брать – обычай —Во все положенные дни.В библиотеке иль читальнеЛюбой – уж так заведено —Они на полке персональнойКак бы на пенсии давно.Они в чести.И,

не жалеяНемалых праздничных затрат,Им обновляют в юбилеиШрифты, бумагу и формат.Поправки вносят в предисловьяИль пишут наново, спеша.И, – сохраняйтесь на здоровье, —Куда как доля хороша.Без них чредою многотомнойТруды новейшие, толпясь,Стоят у времени в приемной,Чтоб на глаза ему попасть;Не опоздать к иной обедне,Не потеряться в тесноте…Но те —С той полки:«Кто последний?» —Не станут спрашивать в хвосте.На них печать почтенной скукиИ давность пройденных наук;Но, взяв одну такую в руки,Ты, время,Обожжешься вдруг…Случайно вникнув с середины,Невольно всю пройдешь насквозь,Все вместе строки до единой,Что ты вытаскивало врозь.

1963

«Дробится рваный цоколь монумента…»

Дробится рваный цоколь монумента,Взвывает сталь отбойных молотков.Крутой раствор особого цементаРассчитан был на тысячи веков.Пришло так быстро время пересчета,И так нагляден нынешний урок:Чрезмерная о вечности забота —Она, по справедливости, не впрок.Но как сцепились намертво каменья,Разъять их силой – выдать семь потов.Чрезмерная забота о забвеньеНемалых тоже требует трудов.Все, что на свете сделано руками,Рукам под силу обратить на слом.Но дело в том,Что сам собою камень —Он не бывает ни добром, ни злом.

1963

Памяти матери

* * *

Прощаемся мы с матерями Задолго до крайнего срока —Еще в нашей юности ранней, Еще у родного порога,Когда нам платочки, носочки Уложат их добрые руки,А мы, опасаясь отсрочки, К назначенной рвемся разлуке.Разлука еще безусловней Для них наступает попозже,Когда мы о воле сыновней Спешим известить их по почте.И, карточки им посылая Каких-то девчонок безвестных,От щедрой души позволяем Заочно любить их невесток.А там – за невестками – внуки… И вдруг назовет телеграммаДля самой последней разлуки Ту старую бабушку мамой.

* * *

В краю, куда их вывезли гуртом,Где ни села вблизи, не то что города,На севере, тайгою запертом,Всего там было – холода и голода.Но непременно вспоминала мать,Чуть речь зайдет про все про то, что минуло,Как не хотелось там ей помирать, —Уж очень было кладбище немилое.Кругом леса без края и конца —Что видит глаз – глухие, нелюдимые.А на погосте том – ни деревца,Ни даже тебе прутика единого.Так-сяк, не в ряд нарытая земляМеж вековыми пнями да корягами,И хоть бы где подальше от жилья,А то – могилки сразу за бараками.И ей, бывало, виделись во снеНе столько дом и двор со всеми справами,А взгорок тот в родимой сторонеС крестами под березами кудрявыми.Такая то краса и благодать,Вдали большак, дымит пыльца дорожная.– Проснусь, проснусь, – рассказывала мать, —А за стеною – кладбище таежное…Теперь над ней березы, хоть не те,Что снились за тайгою чужедальнею.Досталось прописаться в теснотеНа вечную квартиру коммунальную.И не в обиде. И не все ль равно,Какою метой вечность сверху мечена.А тех берез кудрявых – их давноНа свете нету. Сниться больше нечему.