Стихотворения и поэмы

Полежаев Александр Иванович

СТИХОТВОРЕНИЯ НЕИЗВЕСТНЫХ ЛЕТ

97. «Ай, ахти! Ох, ура…»

Ай, ахти! Ох, ура, П<равославный> наш ц<арь>, Н<иколай> г<осударь>, В тебе мало добра!.. Обманул, погубил Ты мильоны голов — Не сдержал, не свершил И<мператорских> слов!.. Ты припомни, что мы, Не жалея себя, Охранили тебя От большой кутерьмы,— Охранили, спасли И по братним т<елам> Со грехом пополам На п<рестол> возвели! Много, много сулил Ты с<олдатам> тогда; Миновала беда — И ты всё позабыл! Помыкаешь ты нас По горам, по долам, Не позволишь ты нам Отдохнуть ни на час! От ста<льных> те<саков> У нас сп<ины> трещат, От уч<ебных> ша<гов> У нас но<ги> болят! День и ночь наподряд, Как волов наповал, Бьют и мучат с<олдат> О<фицер> и ка<прал>. Что же, бе<лый> от<ец>, Своих

черных ов<ец> Ты стираешь с земли? Иль мы кроме побой Ничего пред тобой Заслужить не могли? Или думаешь ты Нами вечно играть И что мать Лучше доброй молвы. Так у………………………… П<равославный> наш <царь>, Н<иколай> г<осударь>. Ты бо<лван> наших р<ук>: Мы склеили тебя И на тысячу штук Разобьем, разлюбя!

98. Султан

Тихо в спальне у султана. В легкой розовой чалме На подушке оттомана Он заметен в полутьме. Благовонное алоэ И душистые цветы В пышном убранном покое Нежат чувства и мечты. И горит от нетерпенья Взор владыки мусульман: Верно, дивного явленья Ждет рассеянный султан. Держит чашу не с сорбетом Он рассеянной рукой: Запрещенный Магометом В ней напиток дорогой… Время длится неприметно, Бьется сердце, ноет дух, И кальян его заветный Недокуренный потух. Бьет в ладони, и мгновенно Черный евнух перед ним. «Скоро ль?» — «Идут…» — «Вон из спальни!» И счастливец меж рабынь, Приведенных из купальни, Видит трех полубогинь. Три богатых каравана Из Аравии пришли И в подарок от Судана Сладострастию султана Юных пленниц привели. Все они разнообразной Красотой одарены — И как будто ленью праздной Для любви сотворены. Две из них белы и нежны, Как лилеи под росой Или ландыш белоснежный, Только срезанный косой. Третья блещет черным оком, Величава и смугла, Грозен в ужасе глубоком Бледный лоск ее чела…

99. К моему гению

Ужель, мой гений быстролетный, Ужель и ты мне изменил И думой черной, безотчетной, Как тучей, сердце омрачил? Погасла яркая лампада — Заветный спутник прежних лет, Моя последняя отрада Под свистом бурь, на море бед… Давно челнок мой одинокой Скользит по яростной волне, И я не вижу в тме глубокой Звезды приветной в вышине; Давно могучий ветер носит Меня вдали от берегов; Давно душа покоя просит У благодетельных богов… Казалось, теплые молитвы Уже достигли к небесам, И я, как жрец, на поле битвы Курил мой светлый фимиам, И благодетельное слово В устах правдивого судьи, Казалось, было уж готово Изречь: «Воскресни и живи!» Я оживал… Но ты, мой гений, Исчез, забыл меня, а я Теперь один в цепи творений Пью грустно воздух бытия… Темнеет ночь, гроза бушует, Несется быстро мой челнок — Душа кипит, душа тоскует, И, мнится, снова торжествует Над бедным плавателем рок. Явись же, гений прихотливый! Явись опять передо мной И проведи меня счастливо К стране, знакомой с тишиной!

100. Русский неполный перевод китайской рукописи, вывезенной в 1737 году иезуитскими миссионерами из Пекина, неизвестного почитателя добрых дел

1

Девицы, дамы, господа, Прошу пожаловать сюда! Я вам немногими словами Скажу, поверьте, не шутя, Что за горами, за долами И за индийскими морями Вы не найдете с фонарями Такого малого, как я!.. Я — диво, чудо в здешнем мире, Во мне достоинств миллион. Везде дивятся мне невольно И говорят, что очень мил. О, ведь зато на колокольне Я воспитанье получил!.. Факир китайского собора — Дурак набитый предо мной, А все другие: «Фора, фора!» — Кричат с поникшей головой… Во-первых, слушайте: ей-богу, Шайтан свидетель, — я не лгу, Во все дома найти дорогу Без затрудненья я могу. К соседу или не соседу, К чужим, своим — мне всё равно! На чай, на завтрак и к обеду Мне быть всегда позволено! Моя метода обращенья С людьми всех званий и чинов Достойна также удивленья Глубокомысленных голов! Встречаясь с кем-нибудь нарочно (Хоть прежде лично и заочно Его не знал я никогда), Я подхожу к нему всегда Преуниженно и учтиво И завожу красноречиво Весьма приятный разговор: Про дождь, про лен, про скотный двор. [65] Потом без дальних объяснений Иду за ним без приглашений, Являюсь запросто к жене, Сажусь, зеваю и моргаю И жду закуски или чаю (Люблю поесть на стороне — Пусть судят дурно обо мне!), Потом иду в другое место, Опять сижу и снова жду; Особенно я там в ладу, Где есть подарок мне в виду Или красивая невеста. Уж там не выживут меня! Как им угодно, днем и ночью, И стыд и совесть затая, Я их терзаю всею мочью! Уж там насильно я как свой! Умен родитель мой косматый, Он говорил мне завсегда: «О сын мой, сын первоначатый, Не знай ни чести, ни стыда, Всё для тебя честно и свято, Живи на счет других людей, Обманывай всех человеков И до скончанья наших веков, Поверь, ты будешь всех умней!»

65

Стих Пушкина.

2

Другое

правило прямое Я долгим опытом постиг: Хвали свое, хули чужое, Имей язвительный язык! Я к этим правилам привык. Всегда и всюду понемногу Черню товарищей своих: Того раскрашу я развратным, Другого — пошлым дураком, Того — невеждой неприятным, Иного — явным подлецом И, наконец, поодиначке Знакомых так переберу, Что все виновны без потачки, А я и прав, и чист, и вру! Смеюсь! Да что же! Так и должно: Я их обманываю всех! Я буду жить покуда можно, Как вор в чулане, без помех!.. Предвижу я: близка надежда… Какой-нибудь лихой невежда, Меня прижавши в уголке, Ударит сильно по щеке. [66] Но что мне плюха!.. Звук минутный, Щелчок по носу! Bon soir. [67] Итак, неси же, ветр попутный, Неси, волны морской удар, Мою предательскую лодку На камни, мели и пески!.. Не даром пить чужую водку И есть чужие пирожки.

66

Ожидание вполне совершилось.

67

Добрый вечер (фр.). — Ред.

3

Еще до этого я время Одно достоинство имел, Мне сам лукавый это семя Растить и множить повелел. А именно: людей почтенных, Которых ласками я жил, Всегда я в отзывах презренных В знак уваженья поносил! Судил превратно и коварно Про каждый благородный дом И завсегда неблагодарно Платил за дружеский прием! Теперь — язвительным дыханьем И черной пеной языка Я облил с редким состраданьем Моих друзей исподтишка… Живут они однообразно В стенах Пекина, без затей, Между утех и лени праздной, С самодовольствием детей, И мой расчет благоразумный И мой блистательный успех Нередко в их беседе шумной Заводит дружественный смех! Улыбкой жалкого презренья Они мне платят, гордецы, Но я факир — пустого мщенья Не устрашились наглецы!.. Живу покойно, заклейменный Проклятьем бога и людей, И, перед всеми униженный, Жду скромно ласки и честей!.. О пол почтенный, пол прекрасный, О мест окружных господа! У ваших ног, как раб подвластный, Я пресмыкаюсь завсегда,— Внемлите ж вы мольбе последней: Позвольте жить у вас в передней… Всегда тарелку и поднос Держать рука моя готова, И буду лаять я как пес На своего и на чужого.

Здесь несколько строк в китайском подлиннике совершенно изглажены временем, залиты какою-то острою краскою, — и русский переводчик, при редком знании китайского языка, не в силах был связать или угадать последних идей добродетельного человека.

ПОЭМЫ И ПОВЕСТИ В СТИХАХ

101. Сашка

К читателям

Не для славы — Для забавы Я пишу! Одобренья И сужденья Не прошу! Пусть кто хочет, Тот хохочет, Я и рад, А развратен, Неприятен — Пусть бранят. Кто ж иное Здесь за злое Хочет принимать, Кто разносит И доносит — Тот ……

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

«Мой дядя — человек сердитый, И тьму я браней претерплю, Но если говорить открыто, Его немножко я люблю! Он — черт, когда разгорячится, Дрожит, как пустится кричать, Но жар в минуту охладится — И тих мой дядюшка опять. Зато какая же мне скука Весь день при нем в гостиной быть, Какая тягостная мука Лишь о походах говорить,

2

Супруге строить комплименты, Платочки с полу подымать, Хвалить ей шляпки ее, ленты, Детей в колясочке катать, Точить им сказочки да лясы, Водить в саду в день раза три И строить разные гримасы, Бормоча: „Черт вас побери!“» Так, растянувшись на телеге, Студент московский помышлял, Когда в ночном на ней побеге Он к дяде в Питер поскакал.

3

Студенты всех земель и краев! Он ваш товарищ и мой друг; Его фамилья Полежаев, А дальше… эх, друзья, не вдруг! Я парень и без вас болтливый, И только б вас не усыпить, А то внимайте терпеливо: Я рад весь век мой говорить! Быть может, в Пензе городишка Несноснее Саранска нет,— Под ним есть малое селишко, И там мой друг увидел свет…

4

Нельзя сказать, чтобы богато Иль бедно жил его отец, Но всё довольно торовато, Чтоб промотаться наконец. Но это прочь!.. Отцу быть можно Таким, сяким и растаким,— Нам говорить о сыне должно: Посмотрим, вышел он каким. Как быстро с гор весенни воды В долины злачные текут, Так пусть в рассказе нашем годы Его младенчества пройдут.

5

Пропустим также, что родитель Его до крайности любил, И первый Сашеньки учитель Лакей из дворни его был. Пропустим, что сей ментор славный Был и в французском Соломон И что дитя болтал исправно: «Jean-foutre, un vil, une v…., un con». [68] Пропустим, что на балалайке В шесть лет он «барыню» играл И что в похабствах, бабках, свайке Он кучерам не уступал.

68

Олух, подлец, в……, дурак (фр.). — Ред.