Стихотворения и поэмы

Полежаев Александр Иванович

Нередко, погружен в мучительные думы, Когда во тьме ночей дремал покойный стан, На город мрачный и угрюмый С невольною тоской взирал Кориолан. В каком печальном униженье Стоял, как призрак, перед ним Тот самый гордый, сильный Рим, Краса могучих поколений, Который, страшен и велик, Был некогда грозой народов и владык; Тот Рим, отечество героев, Который он на поле боев Прославил гибельным мечом И наконец карал без сожаленья, Как жертву праведного мщенья, В безумстве жалком и слепом!

3

Как гражданин страны несчастной, О ней он втайне тосковал; Он часто к родине

прекрасной Мечтой высокой улетал, Но приговор несправедливый, Но голос чести и стыда В его душе самолюбивой Таились яростно всегда; И он презрел, неумолимый, Права, законы, самый рок — И славный град вражде непримиримой И разрушению обрек. Увы, священная свобода! Ни представители народа, [103] Ни жрец верховный, ни сенат В зловещий день не охранят Тебя надежною эгидой От непреклонного врага! Кто движим местью и обидой, Кого свирепая тоска Казнит и мучит самовластно, Кто утонул в пучине зла, Тому раскаянье ужасно, Тому отрада немила; Тот увлечен ожесточеньем Безумной воли и страстей И дышит весь уничтоженьем, Как недруг неба и людей… Таков Кориолан!.. Народ самодержавный, Тебе он произнес печальные слова: «Я гражданин изгнанный и бесславный, — Огонь и меч — мои единые права! Я их внесу рукой окровавленной В чертог тиранов и судей — И не спасет гордыни униженной Ни стон, ни вопль, ни святость алтарей!..»

103

Здесь говорится о безуспешном посольстве к Кориолану римского сената и жрецов.

4

Где раздались протяжно и сурово Глухие звуки этих слов? Под сводом неба, средь шатров, Где всё шумит, где всё готово Восстать и тучей громовой Лететь за славою на бой… Совершилось!.. Благодатный Луч надежды изменил! Ополчись на подвиг ратный, Гений Рима — воин сил! Где вы, праотцы и деды Погибающих сынов? О, покиньте для победы Сени мрачные гробов! Пронеситесь над главами Устрашенных беглецов, И рассеются пред вами Сонмы лютые врагов! Но нет! Блистают копья, брони. Стучат железные щиты; Покрыли воины и кони Луга, долины, высоты; Тревога, грохот, гул и клики, Земля и стонет и гудит — И горе, горе, Рим великий, Твой час, последний час пробит!..

5

Кто этот муж иноплеменный, Всегда и всюду впереди? За ним волною разъяренной Текут народы и вожди; Его десницы мановенье, Единый взор его очей Приводят в трепет и волненье Толпы воинственных мужей… Уже он близок; из колчана Выходят стрелы, миг один — И, может быть, к стопам Кориолана Падет покорный гражданин!..

6

Но что за дивное явленье, Откуда страх между бойцов? Кто мог остановить внезапно ополченье Перед лицом бледнеющих врагов? Вся рать безмолвна, недвижима. Навстречу ей, торжественно, из Рима Идет не грозный легион, Предвестник битвы кроволитной, Но сонм унылый, беззащитный Младых гражданок, славных жен… С другим оружием — с слезами И распушенными власами На обнаженных раменах, С словами мира на устах, С мольбой, ничем не отразимой,— Они идут тебя сразить И пламень мести потушить В твоей груди, герой непобедимый!..

7

Кого с растерзанной душой, С челом суровым и холодным,

Кого ты зришь перед собой? Кто гласом грустным, но свободным К тебе воззвал: «Кориолан! Кого я заключу в горячие объятья: Тебя ли — своего отечества тиран, Навлекший на главу позорную проклятья, Или тебя — несчастный сын? Кто ты? Изгнанный гражданин Или надменный повелитель? Когда и меч, и смерть, и плен Ты вносишь в недра этих стен,— Зачем же медлишь, победитель, Своих детей, жену и мать Цепями рабства оковать? Карай меня всей тяжестию мщенья! Я Рим повергла в море зла И недостойна сожаленья — Я жизнь преступнику дала!..»

8

И вопль гражданок знаменитых, И милые слова: «Отец! Супруг!», Печальный вид простертых к небу рук, Растерзанных одежд и уст полуоткрытых — Всё душу мрачного вождя В то время сильно волновало И, чувство мести победя, Невольно к жалости склоняло. Казалось, слова одного Искал он в памяти: пощада; И в тишине взирали на него И чуждые толпы, и римляне из града. И долго был он в думу погружен, И наконец как будто пробудила Его от сна неведомая сила: «О мать моя, ты победила! Твой сын погиб, но Рим спасен!..» На месте том, где самовластье Любви гражданской и красы Спасло отчизну от грозы, Воздвигли храм богине Счастья. [104] Но там, где пал неистовый герой И добродетельный изгнанник,— Не видел памятника странник И не вздыхал над урной гробовой… 1834

104

Историческое.

110. Марий

<Начало неоконченной поэмы>

Был когда-то город славный, Властелин земли и вод; В нем кипел самодержавный И воинственный народ. В пышных мраморных чертогах Под защитою богов Или в битвах и тревогах Был он страшен для врагов. Степи, горы и долины И широкие моря Покрывали исполины Двухстихийного царя. И соседние владыки, И далекие страны Перед ним, как повилики, Были все преклонены. Багряницею и златом Он роскошно их дарил И убийственным булатом В страх и ужас приводил; Подавлял свирепой тучей Он судьбы чужих племен… Кто не знал тебя, могучий, Знаменитый Карфаген?.. Июль 1837

111. Царь охоты

В<асилию> А<лексеевичу> Б<урцов>у

Honny soit qui mal у pense.

Montaigne [105]

Надолго вихорь света, Как бурная река, Уносит от поэта Любезного стрелка! Быть может, невозвратно? Что делать!.. Так и быть!.. Меж тем я буду жить Надеждою приятной, Что некогда, шутя, От скуки на досуге Иль так, в веселом круге, Он вспомнит про меня И скажет: я когда-то Проказника знавал И помню, что проклятый Мне что-то написал. А я ему богатый, Какой-то полосатый, Огромнейший колпак В знак памяти оставил И живо помню, как Меня он позабавил, Любуясь, как дурак, На шелковый колпак!

105

Да будет стыдно тому, кто дурно подумает об этом. Монтень (фр.). — Ред.