Стихотворения том 1
Шрифт:
По ветру забвенье –
То ли будет, то ли нет
Наше воскресенье.
Мир сердечный на бегу
Молнией расколот –
И погода ни в дугу,
И взаимный холод...
«»»»»»»»»»»»
Снова промах, снова промах,
Не попал опять я в цель,
И грустит во чреве дома
Одинокая постель.
Нет, не ставил я задачу,
Чтобы воином апачей
Птицу искалечить зря,
Совершив над ней обряд.
По согласию – и только,
Не
Не пронзив стрелою колкой
Беззащитность глаз и рук.
Нет, не рыцарь я, но всё же
Уступать не расположен
Самому себе ни в чём –
Не рождён я палачом...
«»»»»»»»»»»»»»
Далёких звёзд щемящие названья,
Лихих комет пылящие хвосты
И я, живущий в центре мирозданья
Среди земной привычной суеты!
Ага, живущий, пьющий и курящий,
И любящий… да так, что напролом
Из прошлого врубаюсь в настоящее,
Кичась неугомонным сентябрём!
Любовь сияет ярче Бетельгейзе!..
Но всё ж меня, романтика, прости,
Что я заполыхал в последнем рейсе,
Чужое сердце сжав в своей горсти.
Верней, не сжав, а крошечным ребёнком
Баюкаю в руках и ночь и день,
Не в силах прицепить его иконкой
В свой личный неустойчивый складЕнь...
И чёрт возьми кометы или звёзды,
Мне б вывернуть себя в закаты те,
Где был впервые я зачат и создан
В полощущейся страстью темноте!
И снова пролететь лихой кометой
К обветренным губам весенних зорь,
И быть весёлым чувственным поэтом
В руках звезды с названьем тёплым Сол!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»
У июня глаза зелёные...
А на озере утки крякают
И лини теребят камыши,
Их движения одинаковы,
Их стремления хороши –
Самку сжать да себя молоками
Обессиленно вниз свалить…
И стрекозами над осокою
Утро мечется у земли.
У июня глаза зелёные,
У июня рассвет рывком,
Суматошно кричит воронами
Он над тополем-стариком.
Заворочались, заелозили
Тростники на другой стороне…
Я шагаю, иду над озером
В необузданной тишине.
Это кажется, что шуршание,
Да и карканье тоже сон,
И любовь у нас не закланием
Для расклинившихся сторон.
Ты за берегом, ты за городом,
Я у озера, где лини
Жизнь высеивают под шорохи,
Не прошедшие в наши дни.
Ах, июнь, бесконечно пламенный,
Оглушающий, озорной!
Захотел бы ты, между нами бы
Не протиснулся тот, другой.
И вороны над старым тополем
Не кричали бы без конца,
Что мы счастье
Пропустив через два кольца…
«»»»»»»»»»»»»»»»
Я поддаюсь на уговоры,
Я жалостлив до немоты
И не считаю ссору ссорой
В домашнем круге суеты.
Ты вспыхнула и вновь остыла,
А я гранитней валуна,
С меня слова стекают мылом,
Во рту не пенится слюна.
Что брызгать текстом понапрасну,
В нём злость минутная живёт,
И руки не взметнутся в брассе
Для вывиха в другой восход!
Вот-вот, и я такого мненья,
Что петушись, не петушись,
Мы всё равно в одном деленье
На ласковом отрезке «жизнь»!
«»»»»»»»»»
Видишь, осень во дворе,
Снег по снегу в ноябре,
Я тебе не подарю
Ни рассвет и ни зарю,
Голоси или кричи,
Где их взять среди ночи?
Если хочешь, ветра свист
И сухой кленовый лист,
Прилепившийся к стеклу,
Снега жёсткую золу –
Это можно, хоть сейчас
В шелестящий снами час.
Но они тебе что ложь!..
Сухо плечиком пожмёшь
Ты в ответ на мой призыв
И уйдёшь листать азы
Тёплых пушкинских поэм,
И останусь я ни с чем.
Только ветер-костолом,
Лист кленовый за стеклом,
Вечер, перетекший в ночь,
Спящая в кроватке дочь
И застрявшая стрела
Возле сердца…
Вот делааа…
“””””””””””””
Свободен я, как в баночке герань!
Сейчас я там, где ампулы и клизмы
Настраивают струны организма,
Сдирая накопившуюся дрянь.
Приходишь ты, и разговор идёт
О том и сём, о детях и знакомых,
Кто совершил необратимый промах,
Как самый распоследний идиот.
Увязло время в ложечке варенья,
Бананы почернели на глазах.
Ты понимаешь, мне не нужен прах
Вчерашнего, дурного настроенья!
Не понимаешь... ну, да бог с тобой!
Я проглочу твоё словореченье
Пилюлей безконтактного леченья,
Запив необязательной водой.
Уходишь ты, а я в раздумья брошен
Пределом относительных свобод
И колет спину, чуть ли не грызёт
Одна из не сметённых в руку крошек...
У меня глаза как плошки,
Сердце ящеркой в груди –
У Любви такие ножки,
Хоть на выставку веди!
И показывай за деньги,
Вдруг подкинет гринов сто
Мне какой-нибудь бездельник
Вроде жеребца в пальто.
Предложил Любви я сделку,
А она мне по щеке
Хлестанула: гад ты, Белкин!