Стихотворения
Шрифт:
Я УХОДИЛ НЕ В ДЕНЬ ПОГОЖИЙ...
Я уходил не в день погожий,
не в дождь ушел и не в метель,
не так давно ушел, но все же
нашел я нынче свой апрель.
И написал: "Ты знаешь, мама,
здесь крайний север, край суров,
и мой апрель такой упрямый -
не тает он от теплых слов..."
Но лишь морозными ночами
я стал просить: "Ну тай ты, тай!" -
как
и превратился в месяц май.
Но май-то мне совсем не нужен,
ведь я апрель хотел найти,
и вот опять по майским лужам
куда-то должен я идти.
Уж пройдено дорог немало
через рассветы и росу,
и я пишу: "Ты знаешь, мама,
люблю я летнюю грозу".
Но вот гроза отхохотала,
а я другую и не жду -
еселья на земле так мало,
а я и не за ним иду...
Березы стонут, как русалки,
запутавшись в сетях ветров,
а ветры на зеленых санках
поют и плачут в сотни ртов.
Раздует ветер все туманы,
еще немного подожди -
я напишу: "Ты знаешь, мама,
люблю осенние дожди..."
Где ж ты, мой апрель, ранняя гроза,
поздняя капель, серые глаза?
Все, что мне дано - по земле ходить,
все искать одно и не находить...
Я УШЕЛ В ВЫШИНУ
Я ушел по дороге пешком,
Вот устроил друзьям своим шутку!
И посыпал свой след табаком,
Прихватив запасную обувку.
Я ушел от расчетливой лжи,
От поклонов и рукопожатий,
Суть не в том, куда путь мой лежит,
Важно, что ухитрился сбежать я.
Не сходил с языков я и рук,
И являлся печальным примером,
Мной друзья заполняли досуг
Пустоту бесконечных размеров.
Дон-Кихота я изображал,
И скрывал, что жесток словно Гамлет,
Ах, иронии ржавый кинжал,
Все вопросы решил я ногами.
Ноги в руки, глаза в вышину,
Но плюю не в колодец, а мимо.
Вы, друзья, мне простите вину,
Досмотрев до конца пантомиму.
Я ШАГАЮ ПО ДЖУНГЛЯМ
Я шагаю по джунглям могучий, как лев,
Грозный рык издает автомат мой.
И пою, ну а если забуду припев,
Обойдусь превосходно я матом.
Двести фунтов мой вес.
Мне
Впереди много женщин и виски.
Провалиться б сквозь шар,
Чтоб невеста и мать
Оказались достаточно близко.
Я сказал бы: - "Эй, мать!
Кучу денег привез
И из этой дрянной заварушки".
Ну, а Джени, мы с ней, как обычно, в овес
У нее загорелые руки.
Эй, ребята, не хрюкать! бодрее держись!
Мы же здесь защищаем отчизну!
Я профессор по смерти, но есть еще жизнь.
Ничего я не знаю о жизни.
Только вдруг припечаталась каска к виску
Стало небо из синего красным.
Эй, довольно шутить!
Мне ведь в эту весну двадцать шесть,
Неужели не ясно?
Ну, да черт с ним,
Я здесь поваляюсь чуть-чуть,
Отдохну, не из легких работка.
Где-то фляга была,
Воздух плотный, как ртуть,
Почему-то не лезет мне в глотку.
Неужели попался как линь на блесну?
Лейтенант говорил - "Не опасно",
Нужно взять их живьем".
Мне ведь в эту весну
Двадцать шесть.
Неужели не ясно?
Двести фунтов мой вес,
Мне всего двадцать пять,
Где-то фляга была, а в ней виски.
Провалиться б сквозь шар, чтоб невеста и мать
Оказались достаточно близко.
Я сказал бы: - "Эй, мать! Деньги этим трудом
Больше я добывать не охотник.
Я когда-то тебе обещал новый дом,
Я их сжег здесь пожалуй три сотни".
Постепенно мутнеет прозрачная высь,
К черту смерть за прогресс и отчизну!
Я профессор по смерти, но есть еще жизнь.
Ничего я не знаю о жизни.
1825, ТРИНАДЦАТОЕ ДЕКАБРЯ
Сегодня, или никогда!
Настал последний вечер,
ах, князь, кончайте речи,
закройте шторы, господа,
поставьте ярче свечи.
Забудем в этой тишине
доносы и обиды,
пока мы не убиты,
пока мы не забыты.
Ах, князь, гитару мне.
Да, князь, по правде говоря,
живем мы некрасиво,
и повторяю я не зря:
мы - за хорошего царя.
А за кого Россия?
Под звуки флейты и трубы
я понял в дальних странах:
тиранов делают рабы,
а не рабов тираны.
Да, князь, как это странно.
Да, князь, прекрасные слова:
свобода, равенство, права!
Надеюсь, нам помогут.
Вы обмакнули рукава!