Стихотворения
Шрифт:
вдоль по стрит и авеню.
Если кто-то забушует,
я их вмиг угомоню.
Дам по будке и по банке,
чтоб не квакали муру.
Я по фене на Лубянке
ботал, как и в цэрэу.
Океан, океан,
ты шизо и хулиган.
Ты гуляешь и бушуешь,
и плюешься, как шпана...
Душу серую, лихую
на судьбу свою бухую
плещет
От Нью-Йорка до Майами
шли мы влево и вперед.
И на Тихом океане
свой закончили поход.
Солт-Лейк-Сити пролетали
словно Пензу и Туву...
Ни хрена мы не видали,
только водку и жратву.
Океан, океан,
залечи мне тыщи ран -
от жены, и от детей,
и от всей родни моей,
от Земли и Небосвода,
от высокого стиха,
и от русского народа,
и от пьяного греха.
1993
ВСЁ НАПИСАНО В ДУШЕ
"Бог искушал Авраама и сказал ему:
...возьми сына твоего, ...
...которого ты любишь, Исаака, ...
...и принести его во всесожжение ..."
Ветхий завет. Книга Бытия 22,1-13.
Это чувство называется - Печаль,
ощущается в упадке и тоске...
Или дней неверно прожитых нам жаль,
или пяток, позабывших о песке?
Покачаемся на волнах, как киты,
и пора на глубину, на глубину.
Наши правила безумны и просты,
наша клетка так похожа на страну.
Покопайся в чемоданах, в сундуке -
там ты крылья позабытые найдешь...
В них на Землю ты явился налегке...
Вещи, деньги, мебель, книги - это ложь!
Все написано в Душе и в Небесах,
только Боги переставили слова.
У любимых эти истины в глазах.
А еще их помнят ветер и трава.
Это чувство называется - Печаль,
ощущается в прощаниях, как страх.
Или дней, что без Любви я прожил, жаль,
или крыльев, позабывших о ветрах?
Ты вернешься в ту далекую Страну.
Миг прощанья с Этим Миром - миг любой.
Не пугайся ни Богов, ни Сатану,
если Память и Любовь всегда с тобой.
Ради творца не унижу сына,
ради Царя не испорчу песнь.
От
от суеты до великого сплина
все мне - Благая Весть.
1994
ЛЮБОВЬ К ПЕТЕРБУРГУ
Я люблю этот бедный вертеп,
это скопище наглых эстетов
и владельцев ножей и кастетов,
и парламентской придури рэп.
Я бежал с молодежных собраний,
с целины и армейской муштры.
И фуфло журналистских писаний
не проникло в мои конуры.
Я любил это хамство и мрак,
эти улицы пьяных рабочих,
и героев войны у обочин,
и кровавый замызганный стяг.
Я любил первомайские лица,
идиотских восторгов накал,
когда мог под вождями напиться
тот, кто брал и не брал интеграл.
Я живу на земле, где ублюдки
нами правят и в уши поют,
где невиннее всех проститутки,
вожделенны кулак или кнут,
Наши самые главные дяди
врут в газетах и врут через рот,
содержа, как макак в зоосаде,
терпеливый, безмолвный народ.
Разжирев на вранье, журналисты
смотрят честно с экранов на нас.
И, глупее всех больше, артисты
забавляют владетельный класс.
И с дурманом в крови и в кармане
спят бомжи в полутьме чердаков,
и дыша перегаром в тумане,
дети грабят и бьют стариков.
Умирает Страна некрасиво.
Похмеляясь и пробуя красть,
И насилует тихо Россию
сам народ, что поднялся во власть.
Я и сам, как убийца угрюмый,
спрятав маленький ножик в карман,
поутру начинаю из рюмок,
а к полночи глотаю стакан.
А во сне чиноправные морды
обещают прогресс и уют,
прибивают на сердце мне орден
и слова о свободе поют,
А проснусь, и заплеванный Питер
принимает меня, как бомжа.
И плетусь я, засунутый в свитер,
без любви, без Страны, без гроша
О, Господи, что там в Гад Буке
начертал ты в холодной мечте?
Вместо этого старые муки
Эгалите, Фратерните и Либерте.
1994
МОЙ МАЛЕНЬКИЙ АНГЕЛ БОЛЬШОЙ
Невесел, невесел, невесел
мой маленький Ангел больной.
Он нынче ушел от невесты
и песен
уже не поет под Луной.
А было - он, взявши гобойчик,
дудя, и дудя, и дудя,
плясал, как охайский ковбойчик,
(такой чек)
такое простое дитя.
И дергал он струны гитарки,
и пел, как хрипой эмигрант.
За взгляд Ангелицы Тамарки
Кошмарки
плясал и плясал, как мутант.