Стихотворения

Омулевский Иннокентий Васильевич

<1867>

265. К МОЛОДОМУ ПОКОЛЕНИЮ

Спешите, честные бойцы, На дело родины святое! Того, что сделали отцы, От вас потребуется вдвое… Вам путь тяжелый предстоит, И ждет немало вас лишений, Но пусть вам силы подкрепит Пример минувших поколений… Не озирайтеся назад Трусливых выслушать советов: На то, что сзади говорят, У вас не может быть ответов… Ответ за вас произнесет Высоко поднятое знамя — И каждый грамотный прочтет, Какое движет вами пламя! В ком дух любви уже ослаб, Тому не место между вами: Не должен быть «ленивый раб» Между рабочими людями… А ваши бодро пусть спешат, Как будут силы их ни малы: Плох — говорят у нас — солдат, Когда не метит в генералы… Еще далеко та страна, Где протекают реки медом; Не вдруг познается она Идущим издали народом; Не вам дано в ней отдохнуть, Кончая подвиг жизни бранной… Но хорошо окончить путь В виду земли обетованной!

<1867>

266. ТАЙНА КАРЬЕРЫ

Если хочешь скоро Сделать ты карьеру, Позайми, мой милый, У зверей манеру, — То есть, сообразно С местом или фактом, Лезь

из шкуры в шкуру С ловкостью и тактом. Там крадися кошкой, Где в виду добыча, Глубже спрятав когти, Ласково мурлыча. Там же, где опасно Хапнуть произвольно,  Курочку припомни: Зернышком довольна. Так как цели жизни Все в приобретены! То рекомендую Быть ослом в терпеньи. Где привыкли люди Жить чужой подачкой, Ты на задних лапках Послужи собачкой. У людей практичных Подбираясь к кушу, Гибкою змеею Заползай им в душу. Пред лицом сановным Бегая рысцою, Быть старайся всюду Смирною овцою. Между бедняками, Дав понять им толком, Что ты есть за птица, — Рыскай серым волком; Если же увидишь, Что меж них есть лица Тонкие, с понятьем, — Бегай как лисица, В набожном семействе, С набожной матроной, Каркай беспрестанно О грехах вороной; С барышней же светской Ты не корчь пророка, А болтай, напротив, Бойко, как сорока. На гуляньях модных Модным господином Выступай солидно, Так сказать, павлином. Где сойдутся люди Разных свойств и сана, Будь в лице подвижен Ты, как обезьяна; Но еще вернее В положеньи оном, Если ты сумеешь Быть хамелеоном. В обществе камелий Высшего разбора Изловчись представить  Воробья ты вора, — То есть, распустивши Крылья, будто млея, Наблюдай, где можно Свить гнездо теплее. Ласковым теленком Будь ты повсеместно: Он сосет двух маток, Как тебе известно. В уголовном деле  Зайцем будь с судьями, С толку их сбивая Ложными следами; Если ж доберутся До того-другого, — В образе предстань им… Ну… тельца златого. Так как уж недолго Тьме царить над миром, То и успевай ты Сделаться вампиром. Если ж царство света Верх возьмет над мраком — Ничего не бойся, Пяться только раком.

<1870>

267. ЗАБЫВЧИВЫ ЛЮДИ

Забывчивы люди… не с детства ли мне Они постоянно твердили, Что бог воплощенный учил на земле, Чтоб люди друг друга любили? И я их послушал, и заповедь ту Храню я, как лучшую в жизни мечту, И вечно хранить ее буду… Зачем же теперь упрекают меня За то, что я верю в пришествие дня, Когда это сбудется всюду?.. Забывчивы люди… не их ли урок Я вынес из практики школьной, Что жизненной честности подвиг высок? К чему же с улыбкой довольной Они мне насмешливо ныне твердят, Что я непрактичен, что вреден мой взгляд, Когда благородно и смело, Как рыцарь за даму в минувшие дни, Стою я за честные мысли свои, За правое, честное дело?.. Забывчивы люди… не их ли же речь Мне, юноше, кровь кипятила, Что родину надо любить и беречь, Хотя бы за это могила И стерла в цветущую пору с лица Родимой твердыни ее храбреца? Зачем же считают опасной Теперь, как я вырос, любовь к ней мою, Когда я действительно грудью стою За счастье отчизны прекрасной?.. Забывчивы люди… не ты ли сама, Подруга моя дорогая, Едва не сходила, бывало, с ума, Надежды мои разделяя На битву с врагами отчизны моей? А ныне, когда я напомню о ней В плену, за решеткой железной, — Зачем же ты никнешь на грудь головой И слышу я вопль раздирающий твой — Твой вопль обо мне безнадежный?!.

<1872>

268. ПЕСНЯ

Песня — свобода моя, Песня — моя и отрада! Если я смолкну, друзья, — Мне ничего уж не надо… Над колыбелью моей Песня, как гений, витала: Бедная мать моя в ней Силы свои почерпала… Слушая песни ее, Я приучался сурово Личное благо свое В счастии видеть другого… Песня вдохнула в меня К подвигам жажду святую, Чтоб до последнего дня Биться за мысль молодую… Петь мастерица была Дней моих светлых подруга; С песней она и ушла В мир беспечальный от друга… Песней я только и мог Эту наполнить потерю: Я изболел, изнемог, Но в возрождение верю… Пусть и еще надо мной Бури промчатся с грозою. Прежде чем пасть под грозой, Встречу их песнью родною… Если ж я смолкну, друзья, Мне ничего уж не надо: Песня — свобода моя, Песня — моя и отрада!

<1875>

269. ТЕПЛЫЙ УГОЛ

Не велика моя квартира: Шагнул два раза — и стена; Но здесь зато вопросам мира Ширь необъятная дана. В квартире, правда, свежесть дачи И дует запросто сквозняк, — Зато, как спор пойдет горячий, Потеют все, да еще как; Положим, мебели немного — Всего два стула да кровать, Но молодежь не судит строго, И ей к тому не привыкать. Притом за ряд таких стеснений Гостям советую я всем Отнюдь свободу жарких прений Не ограничивать ничем. Подслушать некому их спора: Слуга для всех — хозяин сам, А он их юного задора Не выдаст мнительным ушам. Не спорю, мог бы я прелестней Себе устроить уголок, Да ведь порывам мысли честной Открыт мой настежь кошелек. Мне говорят: «Вы без расчета Живете, старый холостяк», Но это — мненье идиота, А для меня оно — пустяк. Как! эти лица в цвете жизни, Что жмут мне руку как друзья — Надежда, будущность отчизны, — Неужли это не семья? Мне говорят: «Самих тревожит Вас часто волчий аппетит». Так что ж? Ко мне являться может Обедать каждый, кто не сыт. Скудна обитель трудовая, Но что поставлено на стол, Ешь смело, юность золотая: Хозяин — русский хлебосол. Одно неладно: для пирушки Стаканов, рюмок не найдешь, — Так будем пить из общей кружки… — За ваше счастье, молодежь!

<1877>

270. МИР ПРЕКРАСЕН…

Мир прекрасен, мир чудесен… О, не

спорю я! Только он немного тесен, Только полон тайны весь он, Только в нем не столько песен, Сколько слез, друзья! Человек умен; он много Делает добра… Но у каждого порога — Будь то храм — жилище бога, Замок, хижина, берлога — Нищие с утра! Жизнь светла, как солнце в лето… Да! но есть в ней тень: Яд вчера, сегодня где-то Смерть с моста, из пистолета Кто-то бацнул в лоб, — и это Каждый божий день.

<1879>

271. ПЕСНЯ МОЛОДОГО АФРИКАНСКОГО ВОЖДЯ

Передо мной враги теперь одни; Они хохочут, празднуя победу… О, мог и я смеяться бы в те дни, Когда бы туча стрел моей родни Настигла вас по стоптанному следу. Передо мной лежит далекий путь: Теперь я стал без имени, без роду… О, дайте мне хоть раз еще взглянуть На милый кров, чтоб юность помянуть, Запечатлеть родимую природу! Передо мной нет права на мольбу — И не дойдет до вас моя молитва… О, знайте же, что шел я на борьбу Не за свою — за общую судьбу, Хоть одного меня сразила битва; Передо мной потянутся года Без радостей, без почестей, без цели… О, кто бы мог сказать, что никогда Не покраснеют дети от стыда, Что вы мне дать свободу не посмели! Передо мной единственный исход: Безумие, быть может, роковое… О, пусть же к вам сознание придет, Что вы в цвету сгубили пышный плод, Осиротивши поле им родное! Передо мной… Что ни было бы там, Но мой язык не лжет врагам в угоду… О, если б только цепь к моим ногам Не льнула так, я показал бы вам, Как следует отстаивать свободу.

24 сентября 1880

272. ЗЕМНОЙ РАЙ

Юмористическая фантазия

1

«Что будет, — спрашиваешь ты, — В дали веков обетованной, Когда исполнятся мечты Людей теории гуманной?» О милый друг! в те времена, Глаза и разум ослепляя, Явиться смертному должна Картина жизни вот какая: Все реки медом потекут — Конечно, в берегах кисельных, А сверху меда поплывут Большие крынки сливок цельных. На деревах начнут расти, В роскошных рощах для прогулки, Всегда горячие почти, Московского печенья булки. Повсюду будет дичь летать Французской кухни, с трюфелями: Ловите птицу, так сказать, В готовом виде, прямо ртами. Шампани резвою струей Забьют, где надобно, фонтаны; А рядом — сельтерской водой, Чтоб были пьяные не пьяны. Моря наполнятся ухой — Уж, разумеется, стерляжьей: Труда не будет той порой, Так для чего же суп говяжий? В известный час польют дождем Горячий чай и кофей рядом, С густым, конечно, молоком, И будет сахар падать градом. Без немцев — скука на Руси: Для них в озерах будет пиво, А берега — из колбасы, — Практично, просто и красиво. В те дни не будут прилагать К младенцам нашего ухода: Заменит няньку им и мать Благословенная природа. Кто хил — немедленно умрет, Кто крепок — вырастет на воле… Какая дивная пойдет Людей порода в этой школе! Встречая всюду благодать Чуть в рот не падающей пищи, Они не будут понимать, Что значит «вор», «голодный», «нищий». И скептик самый записной, О человечестве радея, В те времена, хоть волком вой, Не встретит гнусного злодея. Все станут братьями смотреть, Ходить в обнимку, улыбаться, И каждый будет «честь иметь» О здравьи ближнего справляться. Тогда не будет докторов, Не будет даже медицины: Уж если смертный нездоров Без всякой видимой причины, Так лучше прямо умирай, Другим не порти аппетита, — А то какой же это рай, Где люди морщатся открыто? Да! запретят в те времена Под страхом смерти — вид угрюмый, Мечты, лишающие сна, И ум тревожащие думы. Чтоб жить в раю — и размышлять! Да это слыхано ли в мире? Ведь это школьнику не знать Грешно, как дважды два — четыре! Вот потому-то, в свой черед, Я должен здесь оговориться: Всё это будет… для господ, А для народа не годится…

2

Для мужиков везде пойдут Из каши гречневой болота; Их кочки луком порастут, — Закусывай, кому охота. Вдали воздвигнется хребет Из мягких масс ржаного хлеба; Его вершину, словно лед, Покроет масло вплоть до неба. С хребта прелестный будет вид — Глазам представятся два моря: В одном — сивуха забурлит, Уж, разумеется, не с горя; В другом — отличный кислый квас (Ликуйте, Ваньки, Васьки, Федьки!) У скал запенится, крутясь; А скалы будут все из редьки. Для баб, а пуще в тех видах, Чтоб не орали ребятишки, Во всех появятся борах Грибы из вяземской коврижки. Везде такая благодать, Тепло, как после доброй порки, И самый воздух, так сказать, Пронзится запахом махорки! Но мужики ведь никогда Довольны жизнью не бывали; Они, пожалуй, и тогда Без жалоб проживут едва ли. «На молочке уж не взыщи: Держать коров — карманы пусты, А с неба валят только щи — И те, кажись, не из капусты.. Вот тоже баньки нету здесь, В квасу купаться — бога стыдно, И ходишь чешешься день весь… Уж это очень нам обидно! Опять же соли не найдем: Сказать в час добрый, место свято — И вздуло брюхо колесом, А всё как будто пустовато…» В таком-то роде, например, Они нытье свое поднимут. Но против них суровых мер За мину кислую не примут: Ведь на мужицкий грубый взгляд И рай не сладок по приказу, — Им просто-напросто велят Не объедаться хлебом сразу, Не трогать пищи у господ, Как неудобной для сваренья; А пуще — в первый райский год Не напиваться до забвенья. Да! в это времечко… но тут, О милый друг! я ставлю точки: Боюсь, что слюнки потекут На недописанные строчки.

<1881>

273. РАЗЛАД

В душе темно, как ночью в бурном море, И там, во тьме, как за волной волна, Без устали идет за горем горе, Вновь поднимая прошлое со дна. Вокруг меня сияющие лица, Я слышу смех ликующих людей; А издали проходит вереница Угрюмых лиц, страдальческих теней… Давно мой ум опутать, как сетями, Стремится тот чудовищный разлад; Но он могуч над слабыми умами, — Я знать хочу: кто прав, кто виноват? Мне дела нет до этих ликований, Пока они доходят до меня В сопутствии подавленных рыданий: Я света жду — не призрачного дня! Ведь слабый блеск мерцающей зарницы Не озарит широкого пути, А солнца луч и в глубину темницы Способен узнику отраду занести. В душе темно, как ночью в бурном море, Находит скорбь волною за волной… Но, может быть, ты смоешь это горе, Девятый вал, когда-нибудь собой!