Чашу с темным вином подала мне богиня печали.Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник.И сказала бесстрастно, с холодной улыбкой богиня:«Сладок яд мой хмельной. Это лозы с могилы любви».1902
ОДИНОЧЕСТВО
И ветер, и дождик, и мглаНад холодной пустыней воды.Здесь жизнь до весны умерла,До весны опустели сады.Я на даче один. Мне темноЗа мольбертом, и дует в окно.Вчера ты была у меня,Но тебе уж тоскливо со мной.Под вечер ненастного дняТы мне стала казаться женой…Что ж, прощай! Как-нибудь до весныПроживу и один – без жены…Сегодня идут без концаТе же тучи – гряда за грядой.Твой след под дождем у крыльцяРасплылся, налился водой.И мне больно глядеть
одномуВ предвечернюю серую тьму.Мне крикнуть хотелось вослед:«Воротись, я сроднился с тобой!»Но для женщины прошлого нет:Разлюбила – и стал ей чужой.Что ж! Камин затоплю, буду пить…Хорошо бы собаку купить.1903
КАНУН КУПАЛЫ
Не туман белеет в темной роще,Ходит в темной роще богоматерь,По зеленым взгорьям, по долинамСобирает к ночи божьи травы.Только вечер им остался сроку,Да и то уж солнце на исходе:Застят ели черной хвоей запад,Золотой иконостас заката…Уж в долинах сыро, пали тени,Уж луга синеют, пали росы,Пахнет под росою медуница,Золотой венец по роще светит.Как туман, бела ее одежда,Голубые очи точно звезды,Соберет она цветы и травыИ снесет их к божьему престолу.Скоро ночь – им только ночь осталась,А наутро срежут их косами,А не срежут – солнце сгубит зноем.Так и скажет сыну богоматерь:«Погляди, возлюбленное чадо,Как земля цвела и красовалась!Да недолог век земным утехам:В мире Смерть, она и Жизнью правит».Но Христос ей молвит: «Мать! не солнце,Только землю тьма ночная кроет:Смерть не семя губит, а срезаетЛишь цветы от семени земного.И земное семя не иссякнет.Скосит Смерть – Любовь опять посеет.Радуйся, Любимая! Ты будешьУтешаться до скончанья века!»1903
Звезды горят над безлюдной землею
Звезды горят над безлюдной землею,Царственно блещет святое созвездие Пса:Вдруг потемнело – и огненно-красной змееюКто-то прорезал над темной землей небеса.Путник, не бойся! В пустыне чудесного много.Это не вихри, а джинны тревожат ее,Это архангел, слуга милосердного Бога,В демонов ночи метнул золотое копье.1903
ДЕНЬ ГНЕВА: АПОКАЛИПСИС, IV
…И Агнец снял четвертую печать.И услыхал я голос. Говоривший:«Восстань, смотри!» И я взглянул: конь бледен,На нем же мощный всадник – Смерть. И АдЗа нею шел, и власть у ней былаНад четвертью земли, да умервщляетМечом и гладом, мором и зверями.И пятую он снял печать. И виделЯ под престолом души убиенных,Вопившие: «Доколе, о Владыко,Не судишь Ты живущих на землеЗа нашу кровь?» И были им даныОдежды белоснежные, и былоИм сказано: да почиют, покудаСотрудники и братья их умрут,Как и они, за словеса Господни.Когда же снял шестую он печать,Взглянул я вновь, и вот – до основанийПотрясся мир, и лик луны – как кровь;И звезды устремились вниз, как в бурюНезрелый плод смоковницы, и небоСвилось, как свиток хартии, и горыКолеблясь, с места сдвинулись; и всеЦари земли, вельможи и владыки,Богатые и сильные, рабыИ вольные – все скрылися в пещеры,В ущелья гор, и оворят горамИ камням их: «Падите и сокройтеНас от лица Сидящего во славеИ гнева Агнца: ибо настаетВеликий день Его всесильной кары!»1903—1905
ГРОБНИЦА САФИИ
Горный ключ по скатам и оврагам,Полусонный, убегает вниз.Как чернец, над белым саркофагомВ синем небе замер кипарис.Нежные, как девушки, мимозыЛьют над ним узор своих ветвей,И цветут, благоухают розыНа кустах, где плачет соловей.Ниже – дикий берег и туманный,Еле уловимый горизонт:Там простор воздушный и безгранный,Голубая бездна – Геллеспонт.Мир тебе, о юная! СмиренноЯ целую белое тюрбэ:Пять веков бессмертна и нетленнаНа Востоке память о тебе.Счастлив тот, кто жизнью мир пленяет.Но стократ счастливей тот, чей прахВеру в жизнь бессмертную вселяетИ цветёт легендами в веках!1903—1905
ПРИЗРАКИ
Нет, мертвые не умерли для нас!Есть старое шотландское преданье,Что тени их, незримые для глаз,В полночный час к нам ходят на свиданье,Что пыльных арф, висящих на стенах,Таинственно касаются их рукиИ пробуждают в дремлющих струнахПечальные и сладостные
звуки.Мы сказками предания зовем,Мы глухи днем, мы дня не понимаем;Но в сумраке мы сказками живемИ тишине доверчиво внимаем.Мы в призраки не верим; но и насТомит любовь, томит тоска разлуки…Я им внимал, я слышал их не раз,Те грустные и сладостные звуки!1905
Мы встретились случайно…
Мы встретились случайно, на углу.Я быстро шел – и вдруг как свет зарницыВечернюю прорезал полумглуСквозь черные лучистые ресницы.На ней был креп, – прозрачный легкий газВесенний ветер взвеял на мгновенье,Но на лице и в ярком свете глазЯ уловил былое оживленье.И ласково кивнула мне она,Слегка лицо от ветра наклонилаИ скрылась за углом… Была весна…Она меня простила – и забыла.1905
САПСАН
В полях, далеко от усадьбы,Зимует просяной омет.Там табунятся волчьи свадьбы,Там клочья шерсти и помет.Воловьи ребра у дорогиТорчат в снегу – и спал на нихСапсан, стервятник космоногий,Готовый взвиться каждый миг.Я застрелил его. А этоГрозит бедой. И вот ко мнеСтал гость ходить. Он до рассветаВкруг дома бродит при луне.Я не видал его. Я слышалЛишь хруст шагов. Но спать невмочь.На третью ночь я в поде вышел…О, как была печальна ночь!Когтистый след в снегу глубокомВ глухие степи вел с гумна.На небе мглистом и высокомПлыла холодная луна.За валом, над привадой в яме,Серо маячила ветла.Даль над пустынными полямиБыла таинственно светла.Облитый этим странным светом,Подавлен мертвой тишиной,Я стал – и бледным силуэтомУпала тень моя за мной.По небесам, в туманной мути,Сияя, лунный лик нырялИ серебристым блеском ртутиСлюду по насту озарял.Кто был он, этот полуночныйНезримый гость? Откуда онКо мне приходит в час урочныйЧерез сугробы под балкон?Иль он узнал, что я тоскую,Что я один? что в дом ко мнеЛишь снег да небо в ночь немуюГлядят из сада при луне?Быть может, он сегодня слышал,Как я, покинув кабинет,По темной спальне в залу вышел,Где в сумраке мерцал паркет,Где в окнах небеса синели,А в этой сини четко всталЧерно-зеленей конус елиИ острый Сириус блистал?Теперь луна была в зените,На небе плыл густой туман…Я ждал его, – я шел к ракитеПо насту снеговых полян,И если б враг мой от привадыВнезапно прянул на сугроб,—Я б из винтовки без пощадыПробил его широкий лоб.Но он не шел. Луна скрывалась,Луна сияла сквозь туман,Бежала мгла… И мне казалось,Что на снегу сидит Сапсан.Морозный иней, как алмазы,Сверкал на нем, а он дремал,Седой, зобастый, круглоглазый,И в крылья голову вжимал.И был он страшен, непонятен,Таинственен, как этот бегТуманной мглы и светлых пятен,Порою озарявших снег,—Как воплотившаяся силаТой Воли, что в полночный часНас страхом всех соединила —И сделала врагами нас.1905
В лесу, в горе, родник, живой и звонкий…
В лесу, в горе, родник, живой и звонкий,Над родником старинный голубецС лубочной почерневшею иконкой,А в роднике березовый корец.Я не люблю, о Русь, твоей несмелойТысячелетней, рабской нищеты.Но этот крест, но этот ковшик белый…Смиренные, родимые черты!1905
СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ: АПОКАЛИПСИС, I
Я, Иоанн, ваш брат и соучастникВ скорбях и царстве Господа, был изгнанНа Патмос за свидетельство Христа.Я осенен был духом в днень воскресныйИ слышал над собою как бы трубныйМогучий глас: «Я Альфа и Омега».Я обратился, дабы видеть очиТого, кто говорит, и обратившись,Я видел семь светильников златых.И посреди их пламенников – мужа,Подиром облеченного по стануИ в поясе из золота – по персям.Его глава и волосы сияли,Как горный снег, как белая ярина,И точно пламень огненный – глаза.Стопы его – халколиван горящий,Как будто раскаленные в горниле,И глас его был шумом многих вод.Семь звезд в его деснице, меч струилсяИз уст его, и лик его – как солнце,Блистающее в славе сил своих.И, увидав, я пал пред ним, как мертвый.1903—1906