Стихотворения

Чиннов Игорь Владимирович

* * *

Голод в Индии, голод в Китае, То, что в нашей России. Я спокойно газету читаю, Я смеюсь без усилий. Чем-то страшным, тюремно-больничным Пахнет, друг, мирозданье. Что же делать, раз так безразличны Богу наши страданья. … Или небо вечернее, цвета Бирюзы, сквозь березы – Это все же обрывок ответа На молитвы и слезы?

* * *

Терновник веткой суховатою Под знойным ветром

чуть качает. Мне тень колюче-узловатая Другую тень напоминает. Мне чудятся снега в сиянии Полярной ночи, в лунном свете. Как будто слышно дребезжание Колючей проволоки… Ветер… Ночь навсегда, ночь не кончается, И тень от проволоки длинной Колючей веткою качается Под ветром на земле пустынной.

* * *

О Воркуте, о Венгрии (— о чем?) О Дахау и Хирошиме… Да, надо бы – как огненным мечом, Стихами грозными, большими. Ты думаешь о рифмах – пустяках, Ты душу изливаешь – вкратце, Но на двадцатый век тебе в стихах Не удаётся отозваться. И если отзовешься – лишний труд: He будет отзвука на отзвук. Стихи, стихи – их даже не прочтут. Так пар уходит в зимний воздух. И все-таки – хотя десятком строк, Словами нужными, живыми… Ты помнишь, есть у Пушкина «Пророк»: О шестикрылом серафиме.

* * *

Был веселый, живой соловей, А теперь – заводного мертвей. Впрочем, нет, чуть живей: от червей. Он лежит и гниёт, как навоз, Под кустом отцветающих роз, И роса на кусте – вроде слез. Слезы скоро просушит мороз. В том, что вечного нет ничего, Тоже нового нет ничего.

* * *

Каждый сгниёт (и гниеньем очистится)… Тем и закончится злая бессмыслица – Хлопоты, горести, почести, прибыли, Крик перед смертью, что денежки стибрили. Вот вам гармония, вот Провидение: «Смерть несомненна» (чего несомненнее). Странно, что все же могу утешаться я, Глядя, как вновь зацветает акация, Глядя, как бабочка треплется, мечется – Тоже, пожалуй, сестра человечества.

* * *

Так отвратительно-неотвратимо. Иссохнет, исхудает, истончится Твое лицо (и кто придет проститься?) – И маленькою, бедною струёю Растает в небе дым неудержимый, Далекий дым, который был тобою. Пускай дорога пролегает небом, Как зимним садом или полем вьюжным, И мертвый сон кружится легким снегом. Пускай бы там тебе порой казалось, Что память о стихах твоих – осталась, Что ты кому-то стал своим и нужным, Что ты кому-то стал вином и хлебом. Пускай живет игра воображенья – Сквозь темноту, сквозь вечное забвенье.

* * *

Ни добрых дел, ни твердой веры нет: Не занят я, душа, твоим

спасеньем. Чем заслужу его? Стихами? Нет: Стихи не жгли сердца, лишь были мне Полузабавой и – полумученьем. Что будет? – Смерть (в тоске, во зле, в грехах) И в Судный день, меж пеньем и стенаньем – Рифмованные строки на весах: Полуупреком, полуоправданьем. Игра вничью меж мраком и сияньем.

* * *

Станет вновь светло, станет вновь темно. Мне почти, почти все равно. Каждый день закат, каждый день рассвет. Только счастья нет и нет. Но совсем перед смертью, может быть, Станет жалко навек забыть, Как светил прозрачный луч в окно, Озаряя хлеб и вино, Как темнело, как нежно лампа зажглась, И дрова розовели, светясь.

* * *

Полугрусть предосеннего шелеста, Но в закате над серым Ассизи Озаренное облако светится Обещаньем заоблачной жизни – И становится в мире печальнее, Хоть лучи не совсем догорели, И под ветром плывет обещание В холодеющие эмпиреи.

* * *

Что-то вроде России, Что-то вроде печали… (Мы о большем просили, А потом перестали.) Чем-то нежным и русским Пахнет поле гречихи. Утешением грустным День становится тихий. Пахнет чуть кисловато Бузина у колодца… Это было когда-то И едва ли вернется.

* * *

То, что было утешением, Перестало утешать. Но порою, тем не менее, Развлекаюсь я опять. Развлекаюсь грубым холодом, Жестким ветром, мутным днем, Развлекаюсь скучным городом – И проходит день за днем Не в России, так в Германии. Вот гуляю вдоль реки, Развлекаюсь сочетанием Равнодушья и тоски.

* * *

Ивы, ясени, клены, осины, То журчащий, то шепчущий сад. Золотые летят паутины Так бесплотно, как звуки летят. И прощально в листве Золотится Луч, как солнцем пронизанный ствол, И за лодкой плывет вереница Золотых лепестков – и прошёл Нежитейский, сияющий трепет, Золотисто-тускнеющий лепет По блаженно-осенней листве.

* * *

Помнишь о ветре, Бившем деревья? В старости сердце Помнит сравненья С вечером тусклым, С инеем в рощах, С шорохом грустным Веток отсохших. Скучно повисли Мертвые ветви. Мука при жизни, Скука по смерти. Так что, наверно, Даже нестрашным Было б горенье В пламени красном.