Стихотворения

Тиняков Александр Иванович

* * *

Еще пылают вышки башен, Еще ласкает их закат, Но мрак ночной в упорстве страшен И крылья ночи уж шуршат. И взор ее совиный, мутный Плывет и – как водоворот Вбирает блеск дневной, минутный И чуждым холодом гнетет. И башни в серых волнах тонут, Смывает их вершины мгла, И, – как испуганные, – стонут В глухой дали колокола. Но вскоре вопли их стихают, Земля безмолвна, как погост, Бесшумно тени пролетают, Бесшумно льется шепот звёзд. 12 июня 1906 Киев

Предсмертное

слово

Сковали мне руки цепями И заперли в камере грязной, И пьяными, злыми словами Ругали меня безобразно. И спорили долго о казни, Чтоб было в ней больше позора, Но выслушал я без боязни Ползучую весть приговора. И вот бессердечные гномы Меня окружили, толкаясь, Подняли со связки соломы И вон повели, насмехаясь. На двор привели, привязали… Я знал, что сейчас умираю… И губы мои задрожали, И с них сорвалось: «Презираю!» 12 июня 1906 Киев

Памяти Чехова

Из печальных, осенних цветов Благородной и нежной рукою Много сплел он душистых венков, Окропленных вечерней росою. Не был он закаленным бойцом И глашатаем Солнца и Счастья, – Он, – скорее, – был лунным лучом Посреди темноты и ненастья. Он, как месяц, печально проплыл И холодным, но ласковым светом Бездыханную ночь озарил И – как месяц, – погас пред рассветом… 14 июня 1906 Киев

Земная скорбь

В бесколонном сияющем храме Звезды пели лучистые гимны, Возжигали безгрешное пламя, – Фимиам благовонный, бездымный. А земля, обагренная кровью, Погруженная в омут обманов, Обращала к ним взоры с любовью Из-за полога бледных туманов. Но, отдавшись экстазу молитвы, Не заметили звезды привета, Не расслышали возгласов битвы И земле не послали ответа. И она с безнадежной мольбою Осталась одинокой и пленной И, закрывшись кровавой фатою, Зарыдала с тоскою смиренной. 14 июня 1906 Киев Ночная тишина, далекое звездное мерцание

Памятник Русской Революции

Он из гордых дум изваян, Чистой кровью окроплен, Крепкой ненавистью спаян И любовью освещен. Мир про многое забудет, Многих скроет смертный мрак, Он же в Вечности пребудет, Как негаснущий маяк. И в грядущие эпохи, Щит забвения пронзив, Перельются наши вздохи, Наш пылающий порыв. Нами созданное пламя Искры новые зажжет И для новой Битвы знамя Наш потомок развернет! 15 июля 1906 Киев, вечер

Рассвет

Дома безогненные очи Вперили в лунные моря, Но – роковой противник ночи – Уж машет крыльями Заря. Вливает волны белой мути В бездонно молчаливый мрак И на руинах тайной жути Вздымает Солнце свой маяк. И мечет искры золотые В глаза безогненных домов, И улыбаются живые На месте мрачных мертвецов. 19 июля 1906 Орел

Кэк-уок

Непристойно

приседая, пляшет, пляшет кэк-уок, Юбка, взвившись, обнажила черный, млеющий чулок. Похоть думы замыкает в безысходное кольцо И протягивает властно исступленное лицо. Все смешалось… топот пляски… запах пудры и духов… Глубже бездна, жарче пламя бредовых, горячих снов. Топот ближе. Приседая, пляшет, пляшет кэк-уок, И, взвиваясь, обнажает юбка млеющий чулок. 19 июля 1906 Орел

Солнечный поцелуй

Солнце губы протянуло К страстно-дышащей земле. И земля к нему прильнула, И сознанье потонуло В золотисто-пьяной мгле. Все земное платье смято, Громче говор жарких струй, Солнце заревом объято. В грешных волнах аромата Слышен звонкий поцелуй. Сердце трепет сладкий чует И томительную дрожь. Страсть победу торжествует И насмешливо ликует Опьяняющая ложь. 21 июля 1906 Орел

Городу

Город и камни люблю.

Валерий Брюсов, «Tertia vigilia»

Ты с детских лет ползучей паутиной Оплел мой мозг и душу, как паук. Привлек к себе стоцветною картиной, И твой больной, неугомонный стук Тревожит сердце зло и неустанно, И жжет огнем неугасимых мук. Но я с тобою скован властью странной, Как с гробом скован неразрывно труп! Мне мил твой облик глыбисто туманный, Мне сладок яд твоих отравных губ, Живит меня мрак твоего разврата И воздух твой промозглый сердцу люб. Пороком ум мой напитав богато, Учил меня ты с Богом в бой вступать, Введя в храм тьмы, – казалось, – без возврата О чистоте потерянной рыдать И вслед за стрелами хулений дерзких Плач покаянный к небу воссылать. В домах распутства, в поцелуях зверских Томил мой дух, настойчиво шепча Про сладкий ужас извращений мерзких. Бесстыдству и презрению уча, Ты отравил мою больную душу И все темней горит моя свеча! Но я твоих заветов не нарушу: Навек я твой, – жестокий Властелин! Перед могильным мраком я не трушу И не хочу я мира тех долин, Где человек, – наивный, как ребенок, И Богу, и Судьбе покорный сын. Пусть воздух там живителен и звонок, Пускай там счастьем дышит каждый звук! Милей мне скрип ящеровидных конок, Свет фонарей больных и резкий стук Встревоженно танцующих пролеток, Чем жизнь без бурь, без горечи и мук! Пусть вне тебя мир радостен и кроток, Свет ярче там, где гуще темнота, Свобода нам милей из-за решеток И меж уродств желанней Красота! 30-31 июля 1906 Орел

* * *

Редеет мрак и дым угарный, Слабеет бунтовской упырь, Царю и Богу благодарный Встает народ наш – богатырь! И никнут красные знамена, Заносит их забвенья прах, И блеском неба озаренный, Горит трехцветный, русский стяг. Уж близко утро воскресенья, Замрет крамольный дикий бред И этим дням свое презренье Мы бросим с гордостью вослед. А сами станем тесной ратью У трона Русского Царя И осенит нас благодатью Любви зиждительной звезда. Лето 1906