Стихотворения
Шрифт:
Товарищ, ты видишь эту
Сухую полынь и скалы,
Гремящую воду ниже
И связанных моряков,
Ты слышишь взнесенную ветром
Последнюю речь комиссара
И раздающийся ближе
Отчетливый лязг штыков.
Республика! Мы окрепли,
Пришли на твои границы
Счастливые, гордые честью
Быть посланными на флот.
Пускай нас штормами треплет,
Но в море идут эсминцы,
И вахты стоят на месте,
Когда засвистят
40
СТАРЫЕ КОРАБЛИ
ПАМЯТНИК
Над темным гранитом андреевский флаг,
Заржавленный, тяжкий, чугунный,
И буквы на меди: «Такого числа...
Погибли в далеких бурунах...»
И крупная вязь родовитых имен,
Отмеченных рангом, чеканна:
«Мусатов, Черкасский, барон Деливрон,
Отец-командир Селиванов».
А дальше... товарищ, яснее смотри,
Как смотрим мы в моря пучины,
На цифру чуть стертую: «...семьдесят три
Служителя нижнего чина».
О них не написано больше нигде,
Их имя «ты, господи, веси».
Они погибали в огне и воде
За благо владельцев поместий.
Пусть примут баронов к себе небеса,
Туда им дорога прямая,
Но память о тех, кто крепил паруса,
Доныне горит, не сгорая.
За тех, кто тогда бунтовал на судах,
Кого волочили под килем,
За тех, что срывали андреевский флаг
И в море драконов топили,
Мы мичманки сняли. Балтийской зари
Бледнеет румянец кирпичный,
И цифры неясные «семьдесят три»
На клиппере русском «Опричник».
41
НА РЕЙДЕ МУЗЕЯ
Музей - как порт, где вымпел алый
На мачтах старых кораблей.
Летят «Потемкина» причалы
На берег памяти моей.
В витрину вкованный глазами,
Шагаю сердцем в Пятый год.
Кильватером выходит в память
Восставший Черноморский флот.
Всплывают солнечные косы
Одесских близких берегов,
Уже сплеча за борт матросы
Отправили офицер'oв.
Бьет море в каменные молы,
Тяжел орудий медный гром,
И занесен удар тяжелый
Над восстающим кораблем.
Над морем стынущим бледнеет
Скупая мартовская рань.
Я вижу вымпелы, и реи,
И плоский остров Березань.
Рассвет струится кровью в воду,
Столбы на уровне плечей;
Матросы гибнут за свободу
От злобной пули палачей.
Бойцы замучены в застенках,
Но память славная велит
Бороться так, как Матюшенко,
И умирать, как умер Шмидт.
АРХАИКА
(Путешествие
42
К туманным полям Киммерии далекой,
Где царство Эреба и мрак ледяной,
Направил корабль Одиссей светлоокий,
Покинув пределы Итаки родной.
С утра набегают и катятся волны
На низкий песчаный, неведомый брег,
Но вдаль Одиссей, ожидания полный,
Стремит свой корабль через бури и снег.
И древнее море стонало под килем,
На скалах играли и пели сирены,
И черные волны бросались и били
В борта корабля ослепительной пеной.
И солнце спускалось в багровом закате.
Вечерние тени в заливы легли.
И бросили камень на крепком канате
У плоского брега унылой земли.
Разложен костер, и горит, и дымится,
И тени толпятся убийства и зла,
И Улисс в туманной стране киммерийцев
Косматого черного режет козла.
43
НА МОЛАХ
* * *
Балтийский март идет на убыль,
Высок у гавани прибой,
Трепещут вымпелы яхт-клуба
Расцветки сине-золотой.
И вот весна, и над заливом,
Широким, чистым, как стекло,
Метнулось ввысь нетерпеливо
Тугое паруса крыло.
И зыбкий мир просторов синих
И дней, наполненных борьбой,
Вот в этой крепкой парусине,
Омытой солнцем и водой.
* * *
Волна взлетит от камня пылью,
На молах высохнет роса,
И вновь широкие, как крылья,
Взмахнут над морем паруса.
Взмахнут в полете ястребином
И унесут меня с собой, -
За кливера упругим клином
Уже вздымается прибой.
Еще плывут в заливе льдины,
Но шлюпку мчит через прибой
В зелено-синие равнины
Норд-ост порывистый и злой.
* * *
44
Возник он в дымчатом просторе
За стеклами вагонных рам,
Тот город, вставший возле моря,
Открытый солнцу и ветрам.
За камнем близких плоскогорий
Уже волны услышан звон,
Вдали корабль в вечернем море
Форштевнем рубит горизонт.
СЕВАСТОПОЛЬ
Солнцем выжженные горы,
Устремленный в небо тополь...
Покидаю светлый город,
Флотский город - Севастополь.
Цепь уже гремит по клюзу,
За кормой вскипает пена.
Побережия Союза
Отступают постепенно.