Стихотворения

Павлова Вера Анатольевна

* * *

Перед дальней дорогой приляжем, старина!.. Первых любовей много, последняя одна. Продлись, помедли, лето исправительный срок услады напоследок, ласки через порог…

* * *

Вероотступница, мученица раскаянья и стыда, нянчу за пазухой сердце птенца, выпавшего из гнезда. Кто же о нем позаботится, кто вырастит? Вот и пою, чтобы подбросить в

чужое гнездо хищную нежность свою.

* * *

Вергилий в предсмертном бреду просил сжечь "Энеиду". Блок "Двенадцать". Успеть сжечь то, что хочешь сжечь до того, как начнешь бредить.

НЕ ЗНАЮ, КТО Я, ЕСЛИ НЕ ЗНАЮ, ЧЬЯ Я

* * *

Руки выкручивала кручина, утро чернело дремучим лесом, боль выжигала свою причину льдом калёным, солёным железом, разум мутило, душу сводило, союз верёвки и табуретки казался выходом… Но хватило одной таблетки, одной таблетки.

* * *

Дадим собаке кличку, а кошке псевдоним, окликнем птичку: “Птичка!”, с травой поговорим, язык покажем змею, козлу ответим: “Бе-е-е!”. Вот видишь, я умею писать не о себе.

* * *

В райском аду Амура, в дебрях зеркальных затей я, как пуля, как дура, искала прямых путей, нашла цепи, колодки, чётки из спелых обид да русский язык в глотке, острый, как аппендицит.

* * *

Учась любовной науке ощупью, методом тыка, подростки сплетают руки. Любовь зовут Эвридика. Иди-ка за милой тенью, веди её в нашу спальню… Прочь, памяти наважденья! Прочь, опыта ужас свальный!

* * *

Здесь лежит постоялец сотни временных мест, безымянный, как палец, одинокий, как перст.

* * *

До свиданья, мой хороший! Протрубили трубы. Зеркало в твоей прихожей поцелую в губы. В щёчку. И, боясь не пере — жить минуту злую, закрывающейся двери ручку поцелую.

* * *

Память — скаред, скупщик обид. Жалость старит. Злость молодит. Ядом залит дар аонид. Слава старит. Смерть молодит.

* * *

Убежит молоко черёмухи, и душа босиком убежит по траве, и простятся промахи ей — за то, что не помнит обид, и очнётся мечта-заочница, и

раскроет свою тетрадь… И не то чтобы жить захочется, но расхочется умирать.

* * *

Ласковый жест сгибаю как жесть и строю дом, начиная с крыши. Пишу то, что хочу прочесть. Говорю то, что хочу услышать. Пишу: горечь твоя горяча. Молчу, по Брейлю тебя жалея. Мурашки, ползите домой, волоча нежность в сто раз себя тяжелее!

* * *

плыви теченьем полдневной реки в полночном омуте плавай читай по линиям левой руки то что написано правой и подставляя слепое лицо музыке ласке покою носи на правой руке кольцо надетое правой рукою

* * *

Проводишь в последний сон наперсницу аонид, развеешь мой прах, и он цветущий сад опылит — и яблоню, и сирень, и вишню, пьяную в дым… Что знаю про судный день? Что будет он выходным.

* * *

Всходить на костёр Жанною, взвиваться над ним Лилит… Слёзы — автоматическая противопожарная система. Душа горит, а руки совсем холодные. Согреть бы в твоём паху! Я сильная. Я свободная. Я больше так не могу.

* * *

Печаль печалей: оглушительный некрик повесившегося на пуповине. Отцовство — остров. Материнство — материк. И океан печали между ними.

* * *

за руку здороваться с рекой целоваться в губы с родником млечный путник коренной покой земляничина под языком

* * *

Если хмуришь брови, значит, я ни при чём. Если вижу профиль, значит, ты за рулём. Если с плеча рубишь, кровь на плече моя. Если меня не любишь, значит, это не я.

* * *

рука в руке две линии жизни крест-накрест

* * *

Радуюсь, радуюсь, радуюсь… Зла, горяча, чиста, сила твоя — радиус моего живота. Павши на лоно замертво, заживо канешь в него. Тяжесть твоя — диаметр живота моего.

* * *

Часики мои — пешеходы. Ходики мои — ползунки. Радости мои — от природы. Трудности мои — от руки. Памяти дорожки окольны. Но, куда бы время ни шло, всё, что перед будущим, — больно, всё, что перед прошлым, — светло.