Стиль подлеца

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Конечно, нет. Зачем мне убивать несчастную девушку? По каким причинам? Только потому, что мне было с ней хорошо? Бред!

— Ваша жена знает об этой пленке?

— Нет. К счастью, о ней пока не знает в нашей семье никто. Ни мои дочери, ни моя жена.

— Как вы себе представляете помощь с моей стороны? Что я должен сделать? Вы ведь сами говорите, что пленка подлинная. Согласен, что в последнем эпизоде действуете не вы. Но ведь в других эпизодах снимали именно вас. Как мне опровергать эту запись?

— Я не прошу вас что-то опровергать, — вздохнул Александр, — я прошу найти подлинного убийцу. Разобраться с этим преступлением.

Вернуться в Москву и найти убийцу. Чтобы через семь дней я смог улететь в Москву. А я могу полететь только в том случае, если буду уверен, что мне не грозит это нелепое обвинение.

— За семь дней? — спросил Дронго. — Вы хотите, чтобы я нашел убийцу за семь дней?

Очевидно, ирония, прозвучавшая в его голосе, заставила бизнесмена съежиться. Он закрыл глаза и глухо пробормотал:

— Может, вы и правы. Наверное, действительно все бесполезно. Но я хотел попытаться… Мне казалось, что вы сможете… Мне говорили, что вы иногда творите чудеса. Вот я и прошу вас сотворить такое чудо. Дронго молчал.

— Назовите любой гонорар! — патетически воскликнул Александр. — Я готов на любую сумму. —

— Дело не в деньгах. Дело в сложности самой задачи, которую вы передо мной ставите. Семь дней, — повторил Дронго, задумавшись, — такого срока у меня еще не было. Может, стоит попытаться, — раздумчиво сказал он наконец. — Попытаемся сотворить чудо. Хотя я лично в чудеса не верю. Но зато немного слышал об этом Хеккете. Мне понадобятся два помощника из числа ваших самых надежных людей. И для начала парижский адрес или телефон Уорда Хеккета. А теперь вы расскажите мне снова все поподробнее. И начните с самого начала.

День первый

Они договорились встретиться в ресторане «Ла тур д'Аржант», что в переводе означало «Серебряная башня». Отсюда открывался великолепный вид на Нотр-Дам. Этот ресторан многие столетия был символом преуспевания французской кулинарии. Здесь обедали самые известные политические деятели, звезды эстрады, бизнесмены. К достоинствам заведения относились блюда из утки, каждое из них подавалось к столу с определенным номером на протяжении шести столетий.

Это был один из лучших ресторанов Парижа, и Дронго намеренно назначил встречу именно там, рассчитывая на то, что его будущий собеседник поверит в его респектабельность. Он не ошибся. Уорд Хеккет выразил понимание проблемы и согласился на встречу с «представителем мистера Александра». Хеккет для начала поинтересовался его именем, и Дронго назвал себя забытым именем Анри Леживра, под которым когда-то работал.

Дронго сидел за столом, когда в зале появился невысокий мужчина с угадывающимися манерами сутенера. Он был ниже среднего роста, имел мясистые щеки, второй подбородок, кустистые брови и внешне был похож скорее на сельского фермера, чем на опытного шантажиста с мировым именем. Однако его выдавали вкрадчивый голос и довольно изысканные манеры. Мягкая улыбка не сходила с его лица, а плавные движения рук могли принадлежать и актеру, и карточному шулеру, готовому в любой момент достать припрятанный туз. Дронго оценил его модный галстук и темный строгий костюм.

Пройдя к столу, Хеккет сел, приглядываясь к уже ожидавшему его Дронго. Улыбнувшись, он сказал по-французски:

— Добрый вечер. Вы назначили встречу в прекрасном месте. Это один из лучших ресторанов Парижа.

— Я не говорю по-французски, — остановил его Дронго, — если можно, давайте перейдем на

английский.

— Разумеется. Меня немного сбила с толку ваша французская фамилия, мистер Леживр. Впрочем, это не имеет значения. Вы уже сделали заказ?

— Нет. Поэтому право выбора я решил предоставить вам. Вы, очевидно, часто бываете в подобных ресторанах, сказывается сложность вашей профессии.

Хеккет поднял бровь, оценив иронию Дронго. Затем углубился в изучение меню и довольно быстро сделал заказ, даже не вчитываясь в большой список, предложенный официантом. Было очевидно, что он не был гурманом. С согласия обоих им принесли красное вино. И лишь когда официанты, обслуживающие их столик, оставили обоих собеседников наедине, они начали разговор.

— Вы, разумеется, будете представлять интересы вашего клиента? — улыбнулся Хеккет.

— Я постараюсь их представлять, — кивнул Дронго, улыбаясь в ответ, — должен сказать, что мой клиент не в восторге от пленки, которую вы ему прислали. Но нужно отдать должное специалистам, которые сделали эту запись. На очень хорошем уровне, кроме последних кадров, разумеется.

— Почему? — еще более очаровательно улыбнулся Хеккет. — Мы рассматриваем пленку как единое целое. Или вы хотите, чтобы мы вырезали последние кадры?

— Нет, конечно. Последние кадры так оригинально завершают сцену их прощания, что я вставил бы их куда-нибудь в голливудский боевик, если, конечно, режиссер и оператор данной стряпни согласятся передать мне права на пленку.

— Вы хотите знать цену?

— Во всяком случае, мы должны иметь хотя бы приблизительное представление о масштабах ваших условий.

— Они известны вашему клиенту. Никаких денег, мы работаем на доверии. Нам нужно всего лишь короткое письмо с отказом мистера Александра от участия в аукционе, который намечено провести в Москве. Пусть остается в Париже, это такой прекрасный город. Вот и все, что мы просим. Он спокойно спит у себя на парижской квартире, а мы спокойно забываем об этой пленке.

— Нет никаких гарантий, что после того, как вы получите подобное письмо, вы забудете о пленке.

— Нет, — согласился Хеккет, — но если мы не получим письмо, то этот фильм будет немедленно передан следователю в Москве, который ведет расследование этого убийства. Полагаю, ваш клиент понимает, чем это ему грозит? Кроме того, моя репутация известна в Европе. Я не позволю себе дважды использовать одну и ту же пленку для давления на вашего клиента.

— Ваша репутация, — пробормотал Дронго, смакуя вкус красного вина. Подскочивший официант быстро наполнил бокалы. — Ваша репутация действительно известна всей Европе, — согласился Дронго. — Вы самый известный шантажист от Мадрида до Варшавы. Не хочу вас обидеть, просто констатирую факты. И вы считаете, что мы можем вам поверить?

— Спасибо, — улыбнулся Хеккет. Его трудно было сбить с его позиций, — но у вас просто нет другого выхода. Вы должны мне поверить. Я не ангел, но никогда не делаю гадости ради гадости. Мне нужно во что бы то ни стало нейтрализовать мистера Александра и его западных друзей, не допустив их к участию в аукционе. Больше меня ни о чем не просили. Я никогда не позволяю себе поддаться личным симпатиям или антипатиям. Если мистер Александр откажется от участия в аукционе, все будет забыто, и пленка будет навсегда похоронена. Если, конечно, в будущем кто-нибудь не захочет ее выкупить, — добавил Хеккет, подмигивая своему собеседнику.