Стилист
Шрифт:
– Ты слышала про писателя по имени Эд Макбейн?
– Ну… Что-то слышала, но не помню что.
– И, конечно, не читала?
– Нет.
– Так вот, Эд Макбейн – это псевдоним. На самом деле этого человека зовут совсем по-другому. Но у него есть и второй псевдоним, Ивэн Хантер.
– А зачем два? – удивилась Оксана.
– Для сохранения читательского круга. Под псевдонимом Эд Макбейн идет серия о детективах из восемьдесят седьмого полицейского участка, а Хантер пишет книжки более серьезные, с социальной направленностью. Но если какой-то читатель хорошо знает произведения и Макбейна, и Хантера, он без труда сообразит, что это один и тот же человек. Потому что ни один писатель не может выйти за рамки самого себя, понимаешь? Он – цельная личность, со своей системой взглядов и ценностей, со своим литературным
– Зачем? – не поняла Оксана.
Она вообще не сразу понимала идеи Вадима. Когда он только начинал рассказывать, она всегда удивлялась, как на этом можно сделать деньги и зачем вообще это нужно. Но по мере того, как он объяснял, что называется, «на пальцах», его замысел приобретал в ее глазах вид простой и логичный. И ей оставалось только удивляться, почему Кирилл Есипов сам до этого не додумался.
– Представь себе, выходит книга в популярной серии, но без указания имени автора. На обложке рядом с логотипом издательства – яркие буквы: «Внимание: конкурс!» Тебе интересно будет взять такую книжку в руки и хотя бы прочитать, что это за конкурс?
– Конечно, – кивнула Оксана. – Всем будет интересно.
– Ну вот. А сзади на обложке дается объяснение. Дескать, перед вами новый роман известного писателя, книги которого выходили и продолжают выходить в данной серии. Но имя этого писателя – тайна. Временно, конечно. Объявляется конкурс среди читателей: кто правильно определит, перу какого автора принадлежит данная вещь. И не просто назовет имя наобум и случайно угадает, а представит мотивированный ответ, то есть укажет, на основании чего он сделал такой вывод. Схожесть литературных приемов, аналогии, повторяющиеся образы или идеи, язык и стиль изложения. Установить разумный срок для присылки ответов, например три-четыре месяца. И разумеется, за три первых места – грандиозные призы. Что сделает заинтересованный читатель?
– А что? – переспросила Оксана.
Она слушала его как завороженная. В такие минуты она даже утрачивала способность самостоятельно соображать, послушно следуя за его объяснениями и доводами.
– Читатель купит книжку просто в надежде на то, что угадает автора сразу и выиграет приз на халяву. Помни, дорогая, любовь к халяве – одна из характерных черт наших с тобой современников. Он не обратит внимания на слова о мотивированном развернутом ответе, самонадеянно решив, что все, что нужно, он сумеет сообразить и сделать только с этой новой книжкой в руках. Значит, первое, что мы тут имеем, – высокую раскупаемость именно этого издания. Идем дальше. Читатель книжку прочитал, репу почесал и понял, что не так все просто. Но в нем уже проснулся азарт. Во-первых, он же купил эту чертову книгу, деньги, можно сказать, вложил. А во-вторых, этот приз у него уже был в кармане, понимаешь? Он в мыслях его уже выиграл. И отдавать ни за что не хочет. И тут его берут сомнения: может, это он такой тупой, а нашлись люди более знающие и конкурс уже давно кто-то выиграл. Значит – что?
– Надо его подбодрить, – неуверенно предположила Оксана.
– Умница. Издательство «Шерхан» покупает немножко рекламного времени или печатного пространства и доводит до сведения своих постоянных читателей, что конкурс пока не выиграл никто. И с учетом этого увеличивает призовой фонд. Если с социологическим опросом твой Есипов затею не провалит, издательство будет иметь более или менее точное представление о контингенте своих читателей и, следовательно, о том, какую прессу они читают и какие передачи по радио слушают. Вот там и нужно размещать рекламу. Итак, наш с тобой любимый читатель, поняв, что шансы у него пока еще есть, начинает… Что, дорогая, он начинает делать?
Тут до нее наконец дошло, что предлагает Вадим. Какой же он все-таки умный! Кирилл, конечно, славный мужичок,
– Он начнет покупать те книжки серии, которых у него нет, – радостно сказала она.
– Ну конечно. Только часть людей покупают все те книги, которые хотят прочесть. Остальные берут почитать у друзей и знакомых. Поэтому читатель кинется перечитывать книги, вышедшие в серии, и обнаружит, что у него дома их – раз-два и обчелся. Попросит у приятеля, а тот или уехал куда-то, или книги эти дал кому-то почитать, или сам надумал в конкурсе поучаствовать. Короче говоря, помается наш гипотетический читатель, помается да и кинется покупать те книжки, которых у него нет. А в продаже-то – только то, что издано недавно. Остальное уже все давно раскуплено. Сообразила?
– Тогда, выходит, под это дело можно сделать допечатку старых изданий, и они хорошо разойдутся, – подхватила Оксана.
За два года, проведенные рядом с Кириллом Есиповым да под руководством изобретательного Вадима, она стала неплохо разбираться в издательских делах. И понимала, что если делать допечатку тиража, не меняя старых выходных данных, то это принесет прибыль, которая укрывается от налогообложения.
– Если ты мою идею одобряешь… Одобряешь? – спросил Вадим.
– Еще бы!
– Тогда вот тебе задание на ближайшее время. Анкету для социологического опроса уже сделали?
– Что ты, Кирилл этих жлобов только в субботу уговорил.
– Но уговорил-таки?
– Вадик, Кирилл – хозяин жизни. Даже если он знает, что не прав, он все равно добьется, чтобы было как он сказал. Куда они денутся!
– Вот и славно. Постарайся вложить в голову своему Есипову, что из опроса нужно выжать все, что можно. В том числе нужно постараться получить информацию о том, где размещать рекламу, чтобы она наверняка дошла до основного круга ваших читателей. Вникла?
– Я поняла, Вадик. Я подумаю, как лучше это сделать.
– Подумай, дорогая, подумай. Нам с тобой нужно еще много работать, чтобы через три года мы с тобой стали достаточно богатыми.
– Как еще долго! – вздохнула Оксана.
– Тому, кто умеет ждать, достается все, – усмехнулся Вадим. – Вспомни, когда все начиналось, мы с тобой говорили о пяти годах. Два из них уже прошло, осталось только три. Не так уж много, если вдуматься. Зато через три года ты сможешь спокойно бросить работу манекенщицы и заняться собой. Завести мужа, рожать детей в любом количестве и есть сладкое, не думая о фигуре. Через три года у тебя будет столько денег, что никакая работа не будет нужна. Ты даже мужа сможешь выбрать по любви, а не по кошельку. Это и есть высшая свобода – свобода выбора. Ради такого и потерпеть можно.
– А ты? – вдруг спросила она.
– Что – я?
– Что ты будешь делать со своей свободой?
– Посмотрим, – усмехнулся Вадим. – Главное – я уйду со службы. С государственной службы, которая держит меня впроголодь и которая сожрала лучшие годы моей жизни. Я этой службе отдал без малого двадцать лет. Еще немножко отдам – и все, хватит. Потом я уже буду только брать. Я думаю, это будет справедливо.
Закрыв за ним дверь, Оксана приняла душ и с отвращением взялась за завтрак. Она любила вкусно поесть, и необходимость соблюдать диету постоянно раздражала. Овсяные хлопья и морковь – для кожи, укроп и петрушка – против отеков, помидоры и огурцы – потому что в них мало калорий. А ей хотелось жареного мяса с картошкой и квашеной капустой и знаменитого маминого украинского борща, наваристого и обжигающего, с перцем и плавающими на поверхности кусочками сала. И еще торт, бисквитно-кремовый. Кто-то когда-то сказал Оксане, что у нее плебейский вкус, мол, если и любить торты, то типа «Полета» – безе с орехами. Но она не любила безе, она хотела простой квадратный торт из своего обыкновенного советского детства, торт, в котором на толстом желтом бисквите лежали жирные разноцветные розочки из масляного крема. Может, конечно, это и плебейство, но Оксана любила вспоминать свое детство, которое было у нее очень счастливым и добрым, наполненным лаской и родительским теплом, и все, что было с этими годами связано, было ей дорого, даже если это и не очень аристократично. Ну и пусть. Прав Вадим, надо заработать побольше денег и жить так, как хочется, а не ломать себя каждый день и каждый час изнурительными диетами, каторжной работой и близостью с нелюбимым, хотя и симпатичным мужчиной.