Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
Пороки снабжения тоже, будто термиты, могут подгрызать самое крепкое древо...
Сержант Ренс переступила порог.
– Чего еще?
– спросил Варез.
Вздрогнув от этакого тона, она почти повернулась, чтобы уйти - и тут Варез понял, что ее привели вовсе не официальные дела. Безмолвно выругав себя, он поднял руку, останавливая ее.
– Нет, постой. Входи, Ренс. Вот скамья - ее кто-то принес, зачем не знаю. Может, как раз для гостей? Вполне возможно.
– Ничего особенного, сир, - отозвалась она.
– Увидела свет и движение и удивилась, что вы не спите так поздно.
–
Она поглядела со странным выражением лица.
– Помню упавший дом в деревне. Оказалось, балки были съедены изнутри. Стали прахом. Или мне это рассказывали, сир. Впрочем, кажется, я сама видела развалины. Дом сложился под весом крыши.
– Логистика, - произнес Варез.
– Ряды гонцов, деловитых гонцов с важными словами. Даже когда армия спит, проблемы множатся как чума или зараза в ране.
– Прошло три ночи без убийств.
– Мы при оружии, Ренс. Воображаю, тот тип боится мстить солдатам, спящим в доспехах. К тому же меч заголосит, обнаружив чужака.
– Неужели?
Варез кивнул.
– Полагаю, нужно было объяснить всем. Хотя солдаты сами совершат это открытие. Насколько могу судить, доспехи поступят то же. Лагерь Хастов не нуждается в сторожевых псах или гусях. Солдата на посту не обойдешь со спины, если он или она держит клинок наголо. Впрочем, довольно и доспехов.
– Он замолчал, склоняя голову набок.
– Хотя едва ли это хорошая защита от измены или заговора. Хастово железо не сумело унюхать отраву в вине, уж это точно.
– Говорили, это было проклятие.
– Что?
– Заражение термитами, сир. Проклятие на семью, особенно отца. Он не следил за своим петушком.
– То есть?
– За петухом в курятнике. Тот вылезал и гонял цыплят.
– Ага. Но ты хотела обсудить что-то важное?
Она отвела глаза, пожала плечами.
– Я должна доложиться капитанам Празеку и Датенару после седьмого звона.
– Вот как.
Она кивнула и нахмурилась: - Вы не знали? Ох. Уже гадаю, чего им нужно.
– Ренс выпрямила спину и тут же сгорбилась - от тревоги или облегчения, Варез не понимал.
– Меня лишат звания. Вот как. Ну, удивительно, что так долго протянула.
– Ренс, я ничего такого не предвижу. Наверняка они вначале поговорили бы со мной. Нет, у них какое-то иное намерение. И, буду честен, я рад, что ты рассказала. Пойду наутро с тобой.
– Сир, нет причины...
– Я тебя выбрал, помнишь? Так что отвечаю за тебя.
– В ее глазах мелькнула неуверенность. Варез ненадолго задумался и продолжил: - Трус на поле битвы одержим ошеломляющей потребностью выжить, избавиться от любого риска. Но когда дело не заходит о подвигах на поле, трус может выказать другие добродетели. Например, верность. Иногда сила духа и честность могут решиться и выползти на свет из бледной тени. Даже
– Он сухо улыбнулся.
– Меня слишком легко рисовать одной краской, Ренс.
– Знаю, - ответила она.
– В одном цвете вы сможете скрыть другие качества души. Мало кто увидит. Мало кто заинтересуется. Даже самое прозвище - трус - можно использовать, чтобы спрятаться, если вы достаточно умны.
Он пошевелил плечами.
– Увы, я не таков.
Женщина фыркнула: - А я думаю, что вы ловко врете, как подобает трусам.
– Прозвища это позволяют, Ренс. Трус. Убийца.
– Он увидел. Как она побледнела, и покачал головой: - Ты не поняла. Я могу назваться тем и этим. В день освобождения я убил мужчину лопатой...
– Знаю.
Он моргнул.
– Знаешь?
– Как все женщины, сир. Мужики были готовы на них напасть - на кошек вашей ямы, так внезапно разбуженных, беспомощных в утреннем свете. Вы раскроили уроду череп, завалили, и это расхолодило остальных. Вы успели послать Ребла к сараям. Дали кошкам время вооружиться. В тот день вы спасли жизни, сир. Остановили насилие.
Варез отвернулся.
– Не совсем так, - произнес он.
– Я почти не думал, вот и все. И не любил того, которого пришиб.
Она пожала плечами.
– Настоящие трусы всегда и все продумывают, сир.
– Нет, если вдруг видят способ избавиться от мучителя, как я. Тогда я и не вспомнил о его дружках.
– Ну, наконец я вижу ваш страх, сир. Вы боитесь, что я подумаю: вы сделали смелую вещь, правильное дело. Считаете, что вы не такой.
– Не будь там Ребла и Листара, я сбежал бы, - признался Варез.
– Не распускай эту историю среди кошек и вообще. Я не так рассказал бы.
– За вас потрудились Ребл и Листар, сир. Мы, кошки, выделяем вас. Вас троих. Вы не знаете - не знали до сих пор - что все кошки нашей ямы теперь за вас. Теперь знаете.
– Тогда вас ждет разочарование. Ренс. Скажи им. Скажите всем кошкам.
– Мы знаем, сир, что вы хитры.
– Что? Откуда и почему?
Она всмотрелась в него и послала улыбку необычную и дразнящую, прежде чем встать.
– Просто думала, сир, что вы захотите узнать об утреннем вызове. Видите ли, я знаю, что они тоже умны. Слишком умны. Как вы, но на иной манер. Они не захотят терять время. Так или иначе, у вас есть время подумать и подобрать нового сержанта. Вот и всё, сир.
Он смотрел ей в спину. "И что это было? Они не уволят ее. Так не делается. У них что-то другое на уме? Поутру все узнаем.
И все же... почему я не свел разговор к шаловливому петушку?"
Вот что значит переутомление. Тусклый рассудок не улавливает нюансов, не чует запаха возможного соблазна, этого узкого пути между пустым флиртом и грубым приглашением. Но разве мало лет прошло с тех пор, как он играл в такие игры? А что с Ренс? "Мечты об интиме могли умереть в женщине, что взяла любовь в руки и утопила. Возьми меня Бездна! Что за гнусные мысли. Осмелился вообразить себя и ее вдвоем... осмелился перевернуть правильный порядок мироздания. Мы не заслужили лучшего.