Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
– Скорее бронзовые бюсты. Или портреты выше реального роста, в обширной панораме...
– Были и портреты, и бронза.
– Что? Веранакса? Высмеянный Галланом герой? Но это же вымышленный персонаж! Фикция! Насмешка Галлана над льстецами!
– Я не постулирую различий.
Празек фыркнул.
– Разбитое сердце поэта выжимают насухо каждые две недели.
– Из здорового много пользы не выжмешь. Так скажут многие. Но этими аппетитами нужно править суровой рукой, не допуская излишнего цинизма. Ну же, проявим любопытство к самодельным жертвам и самовредительским ранам. Что за
– Веранакса, - вздохнул Празек.
– Галлана стыдили за этот эпос.
– Ему было плевать.
– Тем сильнее бесились враги.
– И тут сокрыт урок, если мы решимся сорвать плод.
Празек прищурился, отыскивая передовых всадников: командующую Торас Редоне и капитана Фарор Хенд.
– Самоубийственное равнодушие?
Датенар пожал плечами.
– Я осторожен.
Галар Барес проскакал в хвост колонны, явно доведенный до умопомрачения видом трех тысяч молчаливых солдат. Не было смешков, почти не было разговоров, оружие и доспехи безмолвствовали. Легион Хастов звучал тупой барабанной дробью без пауз. Тихий гром приближался к Харкенасу.
Оттепель, принесенная под шепот южного ветра, успела умереть, снег хрустел под копытами и сапогами, холод усиливался. Казалось, утро застыло на месте.
– Тот сомнительный ритуал, - разочарованно прорычал Датенар.
– Я очнулся на тонком льду. Но куда ползти? Берега не манят кочками желтой травы и стеблями тростника. Пошевелись - услышишь треск льда под собой. Глаза стараются пронизать невинное, выглаженное ветром зеркало - это облака, сулящие грозовые тучи? Серое небо, намекающее на предательские полыньи? Я лежу на спине, или лицом вниз? Но что-то шевелится в кишках, друг мой. Предвкушение крови.
Празек вздрогнул.
– Что изменилось? Ничего. Все. Ритуал покрыл наши души загадочным узором. Проклятие, благословение? Мы слепы к рисунку. Но, как ты сказал, предвкушаем.
Датенар указал на пустые стены.
– Видишь ожидавшие нас фанфары? Нет, нас унижают горьким равнодушием.
– Ладно, друг. Я говорил о любви?
– Да. Сердце под осадой. Хотя не могу постигнуть причины внезапного кризиса.
– Преступники, - ответил Празек.
– Не бывает кары за нежные ласки, сплетение рук, долгие колебания и выплеснутые признания.
– Он помедлил.
– Мертворожденная близняшка, вместилище магии, и та, что могла накопать волшебства и себе, но раздавлена и полна презрения. Варез обнял бы ее. Но он тоже не считает себя достойным, имеющим право. Как не удивляться, что в любви видят особую привилегию?
Датенар крякнул.
– Любой бог прошлого назвал бы ее благом. Наградой. Полнота любви измеряет деяния смертных. Ее выделяют, как небесные монеты, словно мы среди Форулканов.
– Точно. И подумай... Как оценить эту валюту, это чистейшее злато? Сокровища растут, когда любовь скудна, и уменьшаются от избытка? Боги играют из себя судей, но кто оценит их стоимость? Я бросаю вызов, Датенар.
– Как пожелаешь. Но ради чего?
– Долой скаредное распределение любви. Не толкнуть ли Ренс в объятия Вареза? Не внушить ли им, что они вправе
– Ты отвлекаешься. Ведьмы Бегущих-за-Псами сделали с нами что-то, со всеми, кроме командующей. И она ведет легион, не знающий себя, но желающий избежать самокопаний. Она же... а, ладно.
Празек глянул на друга.
– Я отвлекаюсь, ты впадаешь в отчаяние. Молю, пусть все решит Торас Редоне.
– Что решит?
– Насчет любви и жизни. Ибо, нет сомнений, любовь выражает жизнь и дает ей смысл.
– Легко говорить.
– Датенар, гадающие по костям очистили наши души?
Командующая и Фарор Хенд уже достигли ворот и въехали без остановки.
– Нет, - отозвался Датенар.
– Но перетасовали множество наших достояний.
– Ради чего?
Датенар лишь пожал плечами.
Празек тихо зарычал.
– И потому... предвкушение грызет нас всех.
Пошевелившись, Датенар оглянулся на колонну. Солдаты были в полных доспехах. Руки на эфесах мечей. Вещевые мешки на плечах, щиты приторочены за спинами. Шлемы на головах, лица скрыты тенями.
Фарор Хенд вынырнула из ворот и дала сигнал остановки; бесконечное громыхание Легиона, мерный шум впервые прекратился. Упавшее безмолвие заставило Датенара задрожать.
Фарор Хенд натянула поводья перед ними.
– Нужно повернуть направо и обойти город. Идем в долину Тарн. Легион Урусандера уже близко.
– Уже сегодня?
– спросил Празек.
– Пусть солдаты бросают вещмешки, оставим обозы здесь, - ответила она с непроницаемым выражением лица.
Офицеры развернули коней. Галар Барес уже мчался к ним. Празек подозвал сигнальщика.
– У зависти много зубов, - пробурчал он, когда солдат подъехал.
– Достаточно, чтобы засеять поле гражданской войны.
Датенар кивнул.
Оружие и доспехи Хастов начали бормотать по всей длине колонны.
Варез подскочил к придорожной канаве, нагнулся и выблевал весь завтрак. Ни один солдат сзади не выразил презрения или насмешки. Ни один не крикнул в отвращении. Утирая рот, сплевывая последнюю желчь, он выпрямил спину и повернулся.
Его вообще не заметили. Лица под шлемами устремлены на новый флаг сигнальщика. Согласно инструкции, взводные выкрикивают команды к перестроению, велят бросать вещи. Щиты выше на плечо, мечи у пояса. Кольчуги шипят, словно волны песчаных дюн, железо Хастов завело песнь. Задумчивую - какую-то панихиду, или это голоса незримых сил, несказанной воли? Зловещая песня проносилась по жилам Вареза, словно поток холода. Дрожа, он озирался, пока Ребл разворачивал роту. Передовые подразделения уже сошли с дороги.
Он озирался, но не видел Ренс. Она его избегает и вполне понятно, почему. Знаки внимания от труса нелестны, в особенности для столь израненной души. Решимость жить и так слаба, не хватало только его сомнительного вмешательства. Он словно живое оскорбление: от демонов души так просто не убежать. "Но и во мне их полно. Если бы она видела..."
– Варез.
Моргнув, он обернулся и увидел Листара. Всмотрелся в узкое лицо.
– Что не так, Листар?
– Что не так? Бездна побери - ВСЁ! Все не так! Погляди на них! Ритуал...