Сто дней с пиратом. Книга первая
Шрифт:
Валерия сглатывает…
– И что вы с ними делаете? – спрашивает она сиплым голосом. И зачем только? Какой – такой ответ она хотела услышать, дурочка.. Все дело в смущении и боязни… От такого близкого контакта не знаешь, куда себя деть…
Он усмехается. Порочно. Не надо быть умницей, чтобы понять его ответ.
Одним движением хватает заколку в ее волосах и распускает их, а те каскадом рассыпаются по плечам. По выражению его лица видно, что ему нравится то, что он видит…
– Зачем ты меня искала, златовласая женщина?
Она набирает в легкие
– Мне нужно, чтобы Вы меня выслушали и приняли справедливое решение! – выдает она как на духу. – Спасите моего мужа! Прошу!
– Понимаете, нам нечего Вам предложить! – говорит она отчаянно, после того, как быстро, но четко, как советовал Абу Самак, изложила Корсану причину своего приезда и желания пообщаться с ним, – ни у меня, ни у семьи Ричарда нет таких денег… Это какое – то отчаяние… Безысходность… Американское правительство никогда не заплатит за него выкуп… А у меня за душой не больше десятка тысячи долларов… Люди моей специальности не получают много…
– Тогда зачем ты здесь, златовласка? – спрашивает с искренним удивлением, и в то же время, в его голосе слышен сарказм. Ему смешно…
– Потому что… потому что я должна ему помочь…. Он мой муж! Я люблю его! Я хочу, чтобы его освободили, чтобы он вернулся домой! Понимаете, это несправедливость, недоразумение! Он не сделал ничего плохого!!!
Он теперь улыбается в открытую… Его веселит ее тирада и, возможно, искренность.
Трогает лицо девушки.
– Какие красивые европейские женщины… – говорит задумчиво, философски, словно, казалось, еще секунду назад не слушал про ее семейную драму, на которую ему, по большому счету, было абсолютно плевать… – И какие глупые. Пытаетесь поменяться ролями с мужчинами, а в итоге получаете слабых червяков вместо самцов рядом… И кто от этого в итоге выигрывает?
Валерия молчит, отчаянно надеясь увидеть в его глазах хоть проблеск того, за чем приехала…
– Нечего предложить, говоришь? Не сказал бы, – он недвусмысленно оглядывает Валерию…
– Раздевайся!
– Что? – ошарашенно спрашивает она.
– Давай, быстрее… У меня дела…
– Зачем?
– Сколько назначен выкуп за твоего мужа? 10 миллионов долларов? Посмотрим, сколько есть при тебе…
До Валерии с опозданием доходят его слова.
– При мне нет… Я не… Вы не так поняли…
– Раздевайся, Златовласка… Это единственная валюта, которая у тебя есть… Вот только я еще пока не понял, хочу ли я ее у тебя взять…
Она стала судорожно стягивать с себя вещи. Слезы унижения и страха застилали глаза. Тело было липким от пота и грязи за все дни пребывания в этих чудовищных условиях. Джинсы еле – еле слезали с немного припухших от жары ног, на коже под футболкой собрался липкий пот… Она тяжело вздохнула, стараясь побороть в себе стыд и унижение. Так нужно, Валерия… Другого выхода у тебя нет… Другого выхода у нас с Ричардом нет… Холодными пальцами коснулась белья, но он ее остановил, на удивление.
– Не нужно. Достаточно… – говорит тихо, хрипло.
Она замирает, не дышит. Значит,
Обошел ее по кругу. Поперебирал в своих руках ее волосы. На удивление очень нежно. Никакой грубости.
Провел теперь рукой по ее лицу, шее, грудь не трогал, зато скользнул по животу и к бедру. Какие горячие руки у него… Теперь они очерчивают шрам на ее бедре…
– Откуда? – спрашивает.
– Крюк от рыбы…. Спасала черепаху, зацепилась сама…
Усмехается…Молчит… Отходит в сторону, развернувшись на сто восемьдесят градусов. Она дрожит, хоть в помещении и нестерпимо жарко… Руки отчаянно сцеплены в замок, словно она пытается прикрыться… Сердце стучит в районе горла… Страшно… Волнительно… Унизительно…
– Сто дней… По сто тысяч долларов за день… Таких денег не платят даже за самых лучших эскортниц в мире… Считай, тебе повезло…
Поднимает на него недоуменный взгляд… Он смотрит на нее теперь, усевшись обратно на свой «трон», а вернее, развалившись на нем полусидя, потому что это место скорее напоминало топчан с подушками.
– Ты все верно поняла, Златовласка… Эти сто дней ты проведешь со мной… И тем самым ты выплатишь выкуп за своего мужа. По истечении срока можете оба быть свободны…
– И что будет в течение этих дней? – спрашивает опасливо, сглатывая сухой ком в горле. Ответ она знает, но не хочет в него верить…
Он ловит понимание в ее глазах и порочно усмехается…
– Догадливая девочка. Эти сто дней ты будешь отдаваться мне, Валерия… Во всех смыслах этого слова… Жарко… Дико… Страстно… Так, как прикажу… Так, как сама скоро захочешь… Так, как никогда не умела со своим недомужем…
Он не ждет ее ответа. Просто теперь встает и идет на выход.
– Одевайся и жди. За тобой придут и проводят в твою новую комнату, – кидает на ходу, даже не поворачивая на нее головы, – Не благодари сейчас за мою несказанную щедрость. У тебя будет время отблагодарить меня этой ночью. Время пошло. Да, и отныне ходи на людях только в никабе. Ты играешь с огнем, глупая… Полагающуюся верхнюю одежду тебе сейчас принесут.
– А если я не согласна? – выдает ему в спину. Это последний рубеж, последняя попытка хоть какую – то видимость создать что она тоже имеет голос, что что – то решает….
Он поворачивается к ней. На его чувственном рту играет озорная улыбка, зато в глазах еще более темно…
– Тогда твоему мужу на твоих глазах перережут глотку. Медленно, мучительно, тупой джамбией (прим. – национальный йеменский нож, имеющий специфическую форму загнутого клинка без гарды). Мы поручим делать это какому – нибудь неопытному юнцу, руки которого будут дрожать, поэтому убивать он будет крайне некрасиво и медленно… А ты будешь на это смотреть, чувствуя, как тебя имеют во все дыры по очереди мои люди… Не питай иллюзий, Златовласка. У любого терпения и великодушия есть границы.. Знай их… И будь благодарна…