Сто имен любви
Шрифт:
– Тебе чего, девочка?
– А вы, дяденька, к кому?
– А я, девочка, ни к кому, я гуляю просто.
– А в телевизере показывали, как одна преступная гру... группировка вот так гуляла-гуляла, а потом дядьку подвзорвали!
– Это кто ж тебе разрешает такие передачи смотреть?
– А бабушка. Она старенькая, слышит плохо, так я ей в ухо все кричу.
В этот момент Рокко посмотрел на окна квартиры Саллинга – и похолодел. Шторы были задернуты.
Он торопливо развернул малявку в сторону
– Иди, девочка, играй. Я никого взрывать не буду.
– Честно-честно?
– Честно-честно.
– Хорошо. Но я слежу, учти.
– Хорошо-хорошо-хорошо.
Рокко вновь посмотрел на окна. Шторы раздвинулись.
Он потихоньку впадал в бешенство. Что она с ним сделала, эта чокнутая Эбби Лаури! Взрослый мужик, оперативник, а ведет себя, как малое дитя. Зачем он пошел у нее на поводу, зачем согласился на эти игры?.. Сейчас он пойдет и выломает к чертям эту дверь, размажет Саллинга по стенке...
Штора на окне исчезла, промелькнул падающий карниз. Времени на выламывание двери просто не осталось.
В самом начале своего творческого пути Рокко проходил срочную в отряде быстрого реагирования «Пиранья»...
Эбби даже не очень поняла, чего это такое было. Просто вдруг стало очень звонко, громко, светло и свежо, а еще мимо нее и, кажется, немного по ней пронеслось что-то большое и страшно ругающееся неприличными словами. Эбби прижалась к холодной батарее и подключила к остальным органам чувств могучий мозг.
Выходило, что большое и матерящееся – это Рокко, а вошел он через окно, путем его разбивания – поэтому звонко и громко, в результате чего свежий воздух и свет наконец-то смогли пробраться в квартиру Саллинга – вот вам светло и свежо! Все понятно, если умеешь мыслить логически.
Сделав все необходимые выводы, Эбби Лаури успокоилась и отдалась чисто эстетическому наслаждению.
Рокко Сальваторе был прекрасен. Могучий и опасный, он возвышался над извивающимся червяком Майки Саллингом, словно древний бог возмездия, воплощая все самые смелые эротические фантазии и мечты Эбби.
Он пнул Саллинга в бок, Майки взвыл:
– Вы... кто?!
– Конь в пальто! Где диск, сволочь?! Эбби, прикройся.
Эбби ойкнула и одернула лиловое платье, задравшееся до ушей. Майки свернулся на полу калачиком и с надрывом заголосил:
– Да нет у меня никакого диска, блин! И не было никогда! Только тот, что я ей отдал, демонстрационный. Все было у меня в компе, а она... она... нет, я не могу поверить! Три года работы – псу под хвост! И этот сдавать послезавтра, я же уже аванс взял...
Рокко посмотрел на Эбби, она ответила ему недоумевающим взглядом. Рокко наклонился и двумя пальцами, брезгливо, словно прокисшую половую тряпку, поднял Саллинга с пола.
– Слышь, ты, плесень!
– Я книгу писал! Триллер! Я договор заключил с издательством «Фатум». Там у меня девку шантажируют, она убивает шантажиста, пытается спрятать труп... Я хотел посмотреть, до чего ты дойдешь, Эбигейл! Это эксперимент был, дура! Поняла? Экс-пе-ри-мент!
Эбби ошеломленно поинтересовалась:
– То есть... ты что же, проверял, не убью ли я тебя? Значит, не было никакого диска? И на той записи – не я?!
Она вскочила, подбежала к Майки Саллингу и изо всей силы двинула его кулачком в живот. Рука тут же заболела, Саллинг же издал отчаянный вопль и повис в руке Рокко, еще больше напоминая пресловутую тряпку.
– Да с чего там тебе быть-то! Мы же оба тогда были никакие! У нас бы ничего и не вышло. А тебе я дал фрагмент одного фильма, внеконкурсного, с Каннского фестиваля, между прочим. «Во тьме» называется. О-о-о, что ж теперь делать-то... Сука такая...
Рокко вкрадчиво поинтересовался:
– А хочешь, теперь я тебя ударю? Нет? Тогда будь добр, закрой свое поддувало. Эбби, ему ноги-руки переломать?
Саллинг тихо взвыл. Эбби презрительно усмехнулась и покачала головой. Рокко кивнул и снова повернулся к Майки:
– Будешь еще женщин шантажировать, подонок?
– Нет! Клянусь!
– Ладно. Сейчас я тебя роняю на пол, ты тихонечко лежишь, отдыхаешь, потом собираешь свои шмотки – и исчезаешь навсегда. Если еще раз я вижу тебя рядом с моей женщиной – вот этой, если ты не понял, – руки твои и ноги будут болеть очень сильно, но отдельно от тебя. Этот город мал для нас двоих, слизняк.
Рокко действительно уронил Саллинга на пол и подошел к Эбби, восхищенно взиравшей на него. Чуть смущенно улыбнулся...
– Мне всегда хотелось это сказать. Насчет города...
– Понимаю тебя, мой герой. – Эбби брезгливо обогнула корчившегося на полу Майки Саллинга и пошла к двери. – Пойдем отсюда, Рокко. Прощай, Майки.
В подъезде Рокко вдруг взял ее за руку и сурово сказал:
– Ну-ка повтори еще раз то, что ты сказала.
– Пошли отсюда, Рокко.
– Да нет! Про героя!
– Ты – мой герой. А что там про женщину?
– Ты – моя женщина.
– Это с чего же это ты так решил?
– Это у меня по наитию. Я вдруг увидел очами души своей, как мы с тобой ругаемся, оба старенькие, я – лысый, ты – в очках и с палкой.
– Почему с палкой?
– Из-за множественных переломов после падения с каблуков.
– Ага, а ты лысый, потому что я тебе все волосенки повыдергала.
– И при этом попрекала меня всегда, что у тебя три десятка печатных работ и квартира в Лодж-Виллидж, а я бездарь, маргинал и вообще приезжий.