Сто имен любви

Мэй Сандра

Эбби Лаури пошла вперед.

Возле самой последней, боевой скамьи стоял небольшой изящный столик, сервированный по всем правилам – шампанским и розами. А на скамье сидел

высокий темноволосый мужчина и сосредоточенно вырезал на спинке какую-то надпись. Эбби Лаури почувствовала, как ноги у нее подкашиваются и немеют.

– Рок... ко... Саль... ва... то... ре... я тебя... убью!

Мафиози встрепенулся и вскочил ей навстречу. На скуле у него красовался роскошный кровоподтек, но в целом он выглядел сногсшибательно, как и в самый первый раз.

– Ты ошиблась, Джетти. Хотела сказать «люблю», но по привычке вырвалось «убью». Это все криминальное прошлое, но ничего. Я выведу тебя на светлую дорогу исправления.

– Рокко...

– Ти-хо! Не Рокко, а старший инспектор Сальваторе. Ну... почти. Эбби, я что хотел сказать... Ты за меня выйдешь!

– Это ты спрашиваешь или утверждаешь?

– Это я загадал. Посмотри на небо.

И она посмотрела

на небо и увидела, как прекрасные, любимые ею Леониды расцветили черный бархат ночи сверкающими росчерками падающих звезд. Эбби Лаури плюхнулась на скамейку, где трудолюбивая рука Рокко только что вырезала какую-то надпись, и с наслаждением начала выкрикивать в небо свои самые сокровенные желания:

– Люблю!

– Выйду!

– Навсегда!

Это была самая длинная надпись на скамейке, к тому же сделанная на двух языках – по-английски и по-итальянски.

«Рокко Антонио Сальваторе любит Эбигейл Джеральдину Морин Томасину Лаури и женится на ней!»

И, разумеется, слово свое старший инспектор Сальваторе сдержал.

Это была очень хорошая, очень шумная и очень итальянская свадьба. Именно на ней Джессика Паркер поймала букет, брошенный счастливой невестой, а буквально через полчаса после этого уже стала...

Впрочем, это совсем другая история.