Сто лет безналом

Держ Nik

— Что они собираются делать? — спросил лодочника изобретатель.

— Облечься плотью, — невозмутимо ответил Харон. — Для кого-то вечные мучения сегодня закончатся.

— Это как в случае с нашим подопечным, — сразу ухватил суть Таранов, — когда мы начали насыщать призрака чужим временем, он чуть было не материализовался. То есть, чтобы вновь обрести тело, призраку нужно поглотить что-то около ста лет чужого времени…

— Чуть больше, — поправил его Харон. — Сам переход съедает много энергии. А так, все верно: цена жизни — сто лет за чужой счет!

Низвергнутые повелители тем временем спустились в ближайший ров и встали на пути вереницы грешников. Кадуцей ослепительно сверкал в

руках Гермеса. Соприкасаясь с призраками богов, изувеченные лжецы исчезали, а Зевс с Гермесом постепенно теряли прозрачность. Вскоре они стали похожи на обычных людей.

— Дело сделано! — просипел Харон, помогая выбраться Зевсу из расселины.

— Спасибо, старина! — растрогался бывший потрясатель вселенной, обнимая старика. — Ты выручаешь меня уже не в первый раз. Я твой вечный должник…

— Да ладно, — отмахнулся лодочник. — Когда-нибудь я взыщу с тебя с процентами! — Харон усмехнулся и подмигнул Зевсу.

* * *

Иногда на Мирддина накатывала тоска. В такие моменты он старался забиться в какую-нибудь неприметную норку, чтобы его никто не мог найти. Через некоторое время тоска отпускала, и старый волшебник вновь возвращался к прежней жизни. Но иногда тоска была настолько велика, что даже всегда выручавшее одиночество не могло справиться с ней. Тогда Мирддин пропадал надолго. Он покидал свой искусственно созданный «мир дивных людей», и отправлялся на родину. Там, в большой потайной пещере, охраняемой мощными чарами, которые не разрушил даже раздел миров, покоилась она… Любовь и ненависть… Мирддин превратил мрачную пещеру в храм. Храм Обманутых Надежд, Храм Разбитых Сердец… Вивиан… Она покоилась в том самом хрустальном гробе, который приготовила для него. Мирддин приходил сюда только в час самой глубочайшей хандры, когда ему больше не хотелось жить. Но, увидев Вивиан, со дна души волшебника поднималась застарелая злость к тем, по чьей вине случилось все это. Но в тот же миг Мирддин вспоминал и о любви, о тех днях, когда он был действительно счастлив. Возле тела предавшей его возлюбленной он впадал в черную меланхолию. Он мог в любой момент освободить предательницу, но не сделал этого — не давала ненависть. Уж сколько прошло лет, а ненависть до сих пор не дает ему спокойно существовать. Уже давно наказаны все виновные, но…

«Неужели это будет продолжаться вечно?» — подумал старик.

За тысячу лет он так и не смог решиться, значит, не решится уже никогда!

По морщинистым щекам старого колдуна пробежали две слезинки и пугливо спрятались в густой седой бороде. Занятый самоедством Мирддин не заметил, как дверь в потайной склеп открылась. В пещеру вошли двое мужчин.

— Ну, здравствуй, Мирддин! — глухо сказал один из них. — Вот и свиделись…

Волшебник стремительно развернулся лицом к вошедшим.

— Зевс? Но как…

— Так, — односложно ответил бывший владыка мира.

Мирддин шевельнул губами и вскинул руки над головой, его пальцы проворно плели нить сложного заклинания.

— Не нужно, — остановил колдуна Зевс, — все кончено! Стоунхендж разрушен. Половинки ущербных миров срослись, и нашу магию больше ничто не связывает… Неужели нам есть что делить? — устало добавил он. — По-моему, мы квиты!

— Нет! — в иссуплении крикнул старик. — Вы глумились надо мной! Вы растоптали мою любовь…

По сведенным судорогой пальцам волшебника пробегали синеватые разряды. Мощное боевое заклятие готово было вот-вот сорваться с его рук.

— Не дури, Мирддин! — Зевс все еще пытался призвать волшебника к благоразумию. — Большого вреда ты мне не причинишь, но…

— Как же вас всех ненавижу! — не дав Зевсу договорить, прошипел колдун.

— Все еще можно исправить!

— Нельзя ничего исправить! —

в глазах Мирддина плясали огоньки безумия.

— Почему ты до сих пор не освободил её? — взгляд Зевса упал на хрустальный гроб с телом Вивиан. — Ведь от нее ничего не зависело. Это я заставил её…

— Она… Она… — голос Мирддина дрогнул, глаза потухли, руки бессильно повисли вдоль тела. Боевое заклинание развеялось, словно его никогда и не было. Старик бессильно опустился на жесткое ложе, вырубленное в скале, и закрыл руками лицо.

— Если тебе это интересно, — Зевс уселся рядом с Мирддином, — она сопротивлялась до последнего. Отказывалась… Я принудил её довести дело до конца… Поверь, есть много способов… Но она предпочла оказаться на твоем месте! — голос Зевса постепенно набирал силу и теперь гремел под сводами пещеры. — Ты думаешь, что она ошиблась?! Что ты сумел её просчитать? — он криво усмехнулся. — За всю жизнь Вивиан не ошиблась ни разу… Делай выводы, старый осел!

С этими словами Зевс отвернулся от волшебника и вместе с сыном вышел из склепа.

На улице Гермес с изумлением сказал отцу:

— Я думал, что ты разотрешь его в порошок.

Зевс улыбнулся и покачал головой:

— Достаточно жертв — я слишком устал!

— Но мы оставляем за спиной врага!

— Он нам больше не принесет беспокойств, — убежденно ответил Зевс. — Я в этом уверен. Когда-нибудь ты поймешь, сын, что значит настоящая любовь…

Зевс замолчал, к чему-то прислушиваясь. До чуткого слуха Гермеса донесся звон разбивающегося хрусталя.

Глава 16

Соединенные Штаты Америки.

Техас.

Лето в этом году выдалось жарким. День за днем беспощадное солнце терзало ни в чем не повинную землю, высасывая из нее последние капли влаги. Для маленького, уже давно дышащего на ладан, фермерского хозяйства Майкла Керенски это был конец. Конец полный и бесповоротный, без права на реабилитацию. Керенски вот уже второй год жил только на остатки банковских кредитов и федеральных субсидий в поддержку малого бизнеса. Вскоре с него потребуют рассчитаться за долги… А денег нет и, по всей видимости, не будет — весь урожай пшеницы уничтожит нынешняя засуха. Хозяйство выставят на аукцион, но денег, вырученных с его продажи, все равно не хватит, чтобы заткнуть все щели в дырявом бюджете Майкла. Помимо моральных мучений и угрызений совести еще и жара изматывала тучного Керенски. Тяжелой пятой давила на мозги, грозила свести с ума. Старенький кондиционер не выдержал неравной схватки с силами природы и приказал долго жить. Для Майкла наступили черные дни — его жилище превратилось в настоящий ад, выносить который не было больше сил.

«Нужно попытаться починить кондиционер», — эта мысль вот уже вторые сутки мешала Керенски сосредоточиться.

Но вызвать мастера он не мог — его кредитка пуста, а за «спасибо» работать никто не будет.

Майкл тяжко вздохнул, оторвал потное вонючее тело от продавленного дивана и подошел к фену кондиционера. Здесь все вроде бы было в полном порядке: лампочки на панели управления весело перемигивались, а подозрительные капли конденсата в расчет не шли. Решив, что проблема находиться в другом месте, Майкл вышел из дома, чтобы осмотреть другие детали агрегата. Скрупулезно осмотрев пыльный конденсатор и медные трубки, по которым циркулировал в системе хладагент, на предмет масляных подтеков, Керенски понял, что насладиться долгожданной прохладой ему не придется. Осознание собственной беспомощности вывело и без того неуравновешенного фермера из себя. Он схватил в руки так некстати подвернувшийся молоток и принялся лупить им по проржавевшему металлическому яйцу компрессора.