Сто лет криминалистики

Торвальд Юрген

К началу декабря 1850 года, когда Стас осмысливал результаты своих исследований, он еще не мог знать, что его метод даст токсикологии возможность выделять и доказывать все основные растительные алкалоиды (а позднее и другие яды), начиная с атропина, белладонны до дельфинина шпорника.

Когда 2 декабря Эжебаер прибыл с новыми важными известиями к Стасу, последнему как раз только что удалось обнаружить яд никотина в печени и языке Гюстава Фугни. Здесь было так много никотина, что его хватило бы для убийства многих людей.

Все, что следователь узнал об изготовлении никотина графом Бокзрмэ, было подтверждением успеха Стаса.

Эжебаер передал Стасу одежду убитого и семь досок пола, на которые упал отравленный

Гюстав Фугни. Обследование одежды не дало результатов, потому что она была тщательно выстирана. На досках пола, без сомнения, были следы никотина. 7 декабря Стас обследовал брюки садовника Деблики, в которых он помогал графу Бокармэ изготовлять так называемый одеколон. На них были пятна никотина. 8 декабря Эжебаер и жандармы наткнулись в саду на захороненные останки кошек и уток, на которых Бокармэ испытывал ядовитое свойство никотина. Исследование останков доказало наличие «улетучивающегося алкалоида со всеми признаками никотина». 27 февраля 1851 года Стас предпринял последнюю серию экспериментов. Он отравил собаку, налив ей в пасть никотин. Убив точно таким же способом другую собаку, Стас налил ей в пасть уксусную кислоту. Первый эксперимент показал, что никотин не дал ожогов. Второй эксперимент дал такие же черные ожоги, как у Гюстава Фугни. Граф, видимо, свалил Гюстава на пол и держал его, в то время как графиня лила в рот брата яд. Так как Гюстав оказал отчаянное сопротивление, никотин разбрызгали. Это обстоятельство вынудило Бокармэ снять и выстирать одежду пострадавшего и использовать уксусную кислоту, чтобы скрыть видимые следы яда.

После тщательных поисков Эжебаер и жандармы нашли наконец замурованные аппараты, которыми граф пользовался при изготовлении никотина.

Когда спустя три месяца, 27 мая, в суде Монса начался суд над графом и графиней Бокармэ, прокурор де Марбэз имел такие веские доказательства вины подсудимых, что дело их было заранее проиграно. Перед лицом имеющихся доказательств ни один из них не мог отрицать, что они отравили Гюстава Фугни при помощи никотина. Графиня призналась, что помогала подготовить и осуществить убийство своего брата. Но всю вину она свалила на мужа, жестокости и требованию которого она вынуждена была покориться. Граф признал, что добывал никотин, но, оправдываясь, утверждал, что собрал никотин в винную бутылку, чтобы взять ее с собой, когда поедет в Северную Америку. Его жена перепутала бутылки и 20 ноября за обедом угостила брата не вином, а никотином.

Но все эти попытки оправдаться были безуспешны. Присяжным потребовался всего один час, чтобы признать графа виновным. Если графине, ко всеобщему возмущению, и удалось избежать казни, то только из-за того, что присяжные не решились подвергнуть казни «даму». Вечером 19 июля 1851 года при свете факелов на эшафоте в Монсе лишился головы Ипполит Визар де Бокармэ. Дело Бокармэ кончилось. А Жан Серве Стас методом обнаружения никотина обессмертил свое имя в мире химии и токсикологии.

6. Схватка ученых с растительными алкалоидами. Реакции окрашивания. Первый мост между полицейским расследованием и токсикологией. Амбруаз Тардьё

Бессмертие? Да, Жан Серве Стас действительно достиг бессмертия. Пусть его способ подвергся усовершенствованию, пусть впоследствии немец Фридрих Юлиус Отто, профессор химии из Брауншвейга, расширил возможности применения метода, все равно и в середине XX столетия способ Стаса был основным методом отыскивания ядовитых алкалоидов.

Возможность обнаружения алкалоидов поставила новую задачу разработки метода, с помощью которого можно было бы наверняка определить, какой конкретно яд находится в экстракте, полученном способом Стаса. Химики Германии, Франции, Англии, России, Швеции, Италии принялись за поиски типичных химических реактивов для отдельных растительных ядов. На протяжении десятилетий в

результате многих тысяч экспериментов было обнаружено большое число химических реагентов, которые при соприкосновении с определенными алкалоидами давали определенные, для каждого алкалоида типичные оттенки цвета.

Пионерами этих открытий были Драгендорф, Хуземанн, Маркиз, Фрёде, Оливье, Мэке, Майер, Вагнер, Зонненшайн, Эрдманн, Келлер, Мэрк, Витали и Пелагри.

Некоторые из этих имен связывают с определенными реактивами или пробами. Так, например, стали говорить «реактив Мэке», «реактив Маркиза», «реактив Фрёде» или «манделиновые реактивы», подразумевая при этом селен с добавлением серной кислоты, формалин с добавлением серной кислоты, молибден с добавлением серной кислоты, ванадий с добавлением серной кислоты.

Если, например, добавить реактив Мэке к полученному методом Стаса экстракту, содержащему морфий, то смесь окрасится вначале в оливковый, затем в голубовато-фиолетовый цвет, а позднее примет опять оливковый цвет с красным обрамлением. Обработка экстракта, содержащего героин, реактивом Мэке дает светло-голубую окраску с зеленым обрамлением, переходящую позднее в оливковую. Реактив Маркиза давал при наличии морфия, героина и кодеина фиолетовую окраску, то есть характеризовал целую группу растительных ядов. Другая группа ядов обнаруживала свое присутствие при пробе, вошедшей в историю токсикологии под названием «проба Витали». Экстракт смешивали с серной кислотой, выпаривали и сухое вещество смешивали с карбонатом калия. Если при этом появлялся голубоватый оттенок, то с уверенностью можно было утверждать, что имеется атропин, гиосциамин или гиосцин. Для определения отдельных алкалоидов этой группы появились специальные пробы. Лаборатории стали местом великолепной игры красок. Для определения морфия существовала добрая дюжина реактивов. Важнейшая из них носила имя ее автора Пелагри. При этой пробе морфий обнаруживал себя ярко-красным цветом, когда исследуемое вещество растворяли в дымящейся соляной кислоте, добавляли несколько капель концентрированной серной кислоты и выпаривали. Когда же затем добавляли разбавленную соляную кислоту, карбонат натрия и настойку йода, то красный цвет превращался в зеленый.

Все эти изменения красок сначала не могли объяснить. Лишь спустя сто лет, когда была изучена сложная структура отдельных алкалоидов, появилась надежда на объяснение этих процессов. Только несколько алкалоидов не поддавались идентификации с помощью цветовых реакций. К ним относится аконитин. Невозможность идентификации подобных алкалоидов и других растительных ядов толкала на поиски новых методов. Через тринадцать лет после открытия Стаса, в 1863 году, ареной первого большого процесса об отравлении, в котором растительный яд был обнаружен при помощи нового метода, стал Париж времен императора Наполеона III. Тут начинается новый драматический раздел нашей истории.

Имена молодой француженки вдовы де Пов и молодого врача Кути де ла Поммерэ, жертвы и убийцы, с декабря 1863 года по июнь 1864 года были во Франции у всех на устах. А вместе с ними и имя профессора судебной медицины в Париже Амбруаза Тардьё.

«У меня лишь легкий приступ холеры. Но доктор де ла Поммерэ сказал, что через сутки я снова буду здорова». Это были последние слова, которые утром 17 ноября произнесла мадам де Пов. Через несколько часов она была уже мертва. Смерть наступила после короткой болезни, неожиданно начавшейся в ночь на 17 ноября. Вначале мадам де Пов почувствовала боль в области желудка, которая сопровождалась рвотой. Затем последовала «сильная слабость во всем теле». Застав больную в холодном поту, соседи вызвали местных врачей Бласа и Жодино. Прежде всего они обратили внимание на сердце больной, которое билось неравномерно. Жодино заподозрил прободение желудка. Больная отказалась от услуг пришедших врачей и просила позвать доктора де ла Поммерэ.