Сто лет пути
Шрифт:
Шаховской поднялся с дивана и одернул пиджак, сидевший на нем очень неловко.
— Дело в том, что я хотел бы попросить руки вашей дочери, — твердо сказал он. У Варвары приоткрылся рот, а отец ее вытаращил глаза. — Варвара Дмитриевна редчайшая девушка, мой давний друг и верный соратник, нет, не соратник, а девушка, достоинства которой нельзя переоценить, в обстоятельствах трудных и страшных проявленные, а также красота и ум ее…
Тут он сбился, запутался и замолчал.
— Господи, боже мой, — пробормотал отец. — Нашли время…
— Папа! — вскрикнула
Даже в неверном свете раннего петербургского утра видно было, как горят ее щеки — густым, сплошным румянцем.
— А что же избранница ваша на сей счет?
— Папочка, я… ты и сам ведь знаешь… я… Дмитрий Иванович и я… наша дружба…
— Что ты будешь делать, опять дружба!
— Папа!
— Дочка!
Шаховской подошел к Варваре, она взяла его под руку. Отец вздохнул. Генри Кембелл-Баннерман за его спиной вздохнул тоже.
— Коли избранница согласна, мы ее счастию мешать не намерены. Жена то же самое скажет, не сомневаюсь. Только уж вы у матери как следует дочкиной руки попросите, Дмитрий Иванович. Мы, старики, по старинке привыкли. Нам новые веяния трудно даются.
— Благодарю вас, — сказал Шаховской и, как будто израсходовав весь запас сил, отошел к дивану, сел и опять потер лицо. И вдруг улыбнулся Варваре. — А бриллианты-то мои пропали, Варвара Дмитриевна. Вместе с чашкой так и исчезли. В суете и столпотворении никто и не заметил. Я когда вспомнил, хватился, а уже и след их простыл.
На улице мело. Снег валил, как за деревенской околицей, отвесный, сплошной, зимний, и не таял, вот удивительное дело! Черный асфальт, черная неприглядная осенняя земля вокруг редких деревьев вдруг оказались белыми, и от этого на мрачной улице стало светлее, просторней. Варвара поскользнулась, схватила Дмитрия Ивановича за рукав и засмеялась. Он улыбнулся ей так, что она, посмотрев внимательно, спросила:
— Дим, ничего не случилось? Я что-то не поняла.
— Ничего не случилось, — уверил ее Шаховской.
— Нет, вы как-то странно выглядите! Или я пропустила что-то важное?
Она ничего не пропустила, слышала все то же, что и он, но для него жизнь изменилась, и изменения эти он не мог с ней обсуждать.
— У меня все пальто пропахло кошками, — пожаловалась Варвара, сунула нос за отворот и сморщилась. — И свитер, наверное, тоже.
— Наверное, — согласился Дмитрий Иванович.
Варвара Звонкова вдруг начала под снегом снимать пальто. Он стоял и смотрел, как она снимает.
— Подержите, — она сунула ему сумку. Он взял.
Варвара стянула пальто и несколько раз с силой его тряхнула, чуть не задев профессора по носу. Он отшатнулся, моргнул и вдруг удивился.
— Что вы делаете?!
— А как вы думаете? — Она опять с силой тряхнула.
— Не знаю.
— Я вытряхиваю пальто.
— Зачем?!
— Оно воняет.
Шаховской закинул ремень ее сумки себе на плечо и перехватил пальто.
— Хватит дурака валять, — велел он. — Одевайтесь.
Дальше они пошли, держась друг от друга на некотором расстоянии.
— Вы
Он помотал головой — не расскажет.
— Ну, как хотите. Я вам тогда тоже ничего рассказывать не буду.
— Мне нужно подумать, Варвара.
— Вы и так все время думаете.
— Я думаю очень медленно, — сказал он с досадой. — Медленно и плохо!.. А моя работа как раз и состоит в том, чтоб думать быстро.
— И хорошо, — подсказала Варвара язвительно. — Вы проводите меня домой, или у вас нет времени на такие пустяки?
Он посмотрел на нее. Вид у нее сердитый, глаза блестят, щеки румяные на холоде. Из-под маленькой шапочки выбивается завиток, очень красиво. Профессор вдруг позабыл, о чем именно должен думать и что жизнь его изменилась.
— Сколько вам лет, Варвара?
— Двадцать восемь будет, а что?..
— А у вас есть муж?
— Нет, а что?
— Я собираюсь на вас жениться, — объявил Шаховской. — Чем быстрее, тем лучше. А то мне уже сорок.
Тут она покатилась со смеху, и он не понял, почему.
— Вы не согласны?
Она махнула на него рукой в варежке и продолжала хохотать. Он помолчал.
— Вы мне отказываете?
— Дмитрий Иванович, миленький, — провсхлипывала Варвара Звонкова. — Вы с ума сошли?
— Нет, — сказал он, недоумевая. — Мне кажется, наоборот. Я только что начал понимать хоть что-то. До вас я ничего не понимал.
Варя перестала хохотать, стороной посмотрела на Дмитрия Ивановича, сгребла варежкой снег с ветки и слепила снежок, очень маленький и неровный.
— То есть вы не шутите.
— Нет.
— И вот сейчас делаете мне предложение?
— Да.
— А вдруг я стерва? Или малахольная какая-нибудь?
— Какая? — переспросил Дмитрий Иванович.
— Мне кажется, ерунду придумали, — задумчиво сказала Варвара. — Так не бывает.
— Вы мне отказываете?!
Она кинула снежок в темноту, где кончался свет фонарей и колыхалась настоящая зимняя метель.
— Пойдемте лучше к нам чай пить, — сказала она странным, напряженным голосом. — Так полагается, когда делают предложение. Пить чай с родственниками.
— Значит, вы согласны?!
От бульваров до Мясницкой они шли под снегом долго и в полном молчании. Варвара в сторону новоиспеченного жениха даже ни разу не взглянула, а его, по обыкновению, одолел приступ самоедства.
…Зачем я сказал эту глупость — выходите за меня? Нет, я, кажется, как-то по-другому сказал, еще хуже, пошлее!.. Конечно, она решила, что я ненормальный старый козел, который на улице пристает к зазевавшимся девушкам. Я знаю ее всего несколько дней. Нет, я ее вовсе не знаю. Я знакомс нею несколько дней! Я поставил ее в идиотское положение. Из деликатности или из жалости она не послала меня к черту сразу и теперь вынуждена тащиться со мной пить какой-то чай, и ей, должно быть, так же неловко, как и мне, если не хуже. Я должен освободить ее от всей этой канители прямо сейчас!..