Sто причин убить босса
Шрифт:
Странно, но после этих слов прокурорский успокоился.
Нас выпустили, когда часы на моей руке показывали четверть третьего. Если вспомнить, на какие вопросы я отвечал и что говорил, то из всего этого можно составить неплохой производственный роман. Но как следователь ни старался, вписать в мою биографию хотя бы несколько строчек из жизни Столярова ему не удалось. Не получилось ему это сделать и при разговоре с Алей. Девочка держалась молодцом и пользовалась, судя по всему, излюбленной тактикой всех женщин тупить. Разговор со мной у следователя занял два с половиной часа, с Алей — двадцать минут. Но именно после общения с ней он выглядел как мужик, утомленный
— Что ему от нас надо? — спросила Аля, садясь рядом со мной в такси.
— Ему хочется найти доказательства моей причастности к смерти Столярова. Все остальные на эту роль не подходят. Один сосед работает в миграционной службе, другой заведует творогом, третий металлопрокатом, в общем в подъезде из подозрительных личностей, которые нигде не работают, только я. У тебя печать с собой?
— Нет, дома, а что?
Дура.
— Сейчас поедешь домой и привезешь. Я буду в квартире. В третий раз он не появится.
Сегодня суббота, думал я, стоя на балконе и потягивая ледяное пиво. Столярова убили в пятницу. Поздно вечером в пятницу…
Включив телевизор, я вывел изображение видеоглазка на экран и стал ждать Альбину.
Это из области бреда преследования, но предположим, что Вольдемара прикончил не гулявший у него вечером собутыльник, а люди Белан. Я содрогнулся при этой мысли, ведь из этого следовало, что документы «СВП» уже переиначены. Компания принадлежит не Столярову формально, и не мне фактически, не мне — вложившему в нее все до последнего цента со своего счета. Если мне не удастся в понедельник утром ввести себя в реестр собственников, я не просто погорел. Я нищий. А все, что было мною приобретено, уйдет к Белан.
Кажется, теперь до меня начинает доходить, за что в мире крупного бизнеса убивают людей. Вот за это и убивают. Мой миллионный счет обнулился, и все ушло в карман суки, не имеющей к этому никакого отношения. Что теперь прикажете делать?
Впрочем, я подгоняюсь. Нужно дождаться понедельника, и тогда все станет ясно. Но, Пресвятая Богородица, как мне дождаться?!
Вскочив, я метнулся к компьютеру.
Щур, нужен человек из регистрационной палаты. Сейчас.
Есчесно, на твоем месте я прямо сейчас заработал бы штуку.
Заметив краем глаза движения на экране телевизора, я повернул голову.
На площадке стояли трое типов сомнительной наружности, и один из них тянул руку к звонку.
Трель просвистела и замолкла. Я с тоской посмотрел на компьютер.
Немного постояв, тот же тип снова нажал кнопку. Я думал, что они позвонят, позвонят, а потом войдут. У меня почему-то нет в этом сомнений. Типы не из прокуратуры и не из милиции. Слишком хорошо одеты для этих заведений.
Немного посовещавшись, троица приняла решение, и тот, чья роль сводилась к нажиманию кнопки звонка, отошел в сторону, предоставив возможность и другому показать свое искусство. Я впервые в жизни увидел, как выглядят отмычки.
Они так спокойны, потому что на косяке не светится красный глазок сигнализации. По их мнению, я или дома, но не хочу их видеть, или меня нет, и я просто забыл поставить квартиру на охрану. Их устраивает любой вариант.
Прокравшись к порогу, я бесшумно вставил ключ в замочную скважину. Раз им нет разницы, дома ли я, то и мне должно быть все равно. Сейчас отмычка наткнется на ключ, и это вызовет немало кривотолков. В любом случае пару минут для совещания им надо.
Прикинув, гожусь ли я для проведения мероприятия, которое должно было состояться неминуемо, я нашел свой
Дверь застонала. Ее открывали подобным образом впервые.
Когда петли треснули, комп слабенько пискнул, и я тут же поймал почту.
Через два часа, на Патриарших, он любит бегать по утрам в голубом костюме.
Дверь загудела и боком стала заваливаться в квартиру.
Комп я выключил тем же способом, что и они открывали дверь — я выдернул шнур из розетки и через мгновение был уже на окне.
Я никогда не думал, что придется этим заниматься. По телевизору, дело прошлое, видел такое раз двадцать. И каждый раз, когда смотрел очередной фильм, где главный герой ходит по выступу на стене дома, мысленно усмехался. Я полагал, что у героя должно быть как минимум еще пяток вариантов отхода. Сейчас понимаю — все это: ходьба по стенам, перестрелки под водой, прыжки с крыши на крышу и секс в авто — вызвано жизненной необходимостью. У героя действительно не было другого выхода. Вот так начнешь заниматься самостоятельным бизнесом в Москве, и начнешь проникаться доверием к кинематографу…
Добравшись до ближайшего окна и стоя на высоте двадцати метров над асфальтом, я вспомнил об Але. Ее появление в моей квартире в данный момент не совсем уместно, что ли…
Вынув из кармана трубку, я позвонил. Сизарь у моих ног торопливо топтал голубиху и косился на меня, словно проверяя, не собираюсь ли я занять его место.
— Да, Евгений, я слушаю.
— Аля, не ходи сейчас ко мне. Ходи на Патриаршие пруды.
— А что случилось?.. Тебя плохо слышно.
— Напротив, роуминг здесь должен быть. Ты поняла меня? — удостоверившись, что поняла, я сунул трубку в карман.
Если вот так идти по выступу, то рано или поздно я снова окажусь у своего окна. Однако и лестницы вниз тут тоже нет. Строители времен Иосифа Виссарионовича не рассчитывали, что страна доживет до такого дня, когда передовая молодежь будет ходить по стенам.
Миновав окно первое — не хочется бить стекла в квартире заместителя начальника УФСБ г. Москвы, — я добрался до второго. Так Титов до дисквалификации любил забивать во внутреннем чемпионате — я врезал пяткой по раме и она, гулко ухнув, выбила стекла наружу. Куски разной формы полетели вниз и через мгновение я услышал разноголосый вой двух машин. Вот поэтому я никогда не ставлю машину во дворе под окна.
Забравшись в комнату — она оказалась кухней, я прошел к входной двери. Если на ней такие же замки, как и на моей, покойной, то придется искать запасные экземпляры. А потом хоть объясняй, что ворох вещей в хате — не следствие твоего шмона, хоть не объясняй. Одна радость — на окнах нет датчика, как в квартире зама контртеррористического ведомства.
И вот, когда я уже мысленно отворил дверь и спустился вниз, когда невидимый вышел из подъезда, миновал машину с четвертым типом, который, по моему представлению, обязательно должен был их ждать, когда я поймал такси и столь же легкомысленно направился к Патриаршим прудам, начались неприятности. Обычно такого рода неприятности я называю большими. Это когда клиент в последний момент отказывается от контракта или девочка, приведшая тебя ночью в свой дом попить кофе, на пороге говорит: «Только тихо, а то разбудим папу».