Сто пятьдесят килограмм счастья Султана Ибрагима
Шрифт:
Сколько султан уже так стоит? Несколько часов?
— Ибрагим… — тихо позвала я мужчину и сделала несколько шагов в его сторону.
Повелитель медленно повернул голову, он несколько раз моргнул, протёр уставшие воспалённые глаза. За считанные секунды лицо мужчины преобразилось, он широко улыбнулся, неподъёмный груз упал с его плеч.
— Сахарный кубик! — Ибрагим крепко прижал меня к себе, но тут же отстранился, когда услышал тихий плач младенца. Султан уставился на меня удивлённо и в тоже время радостно.
— Фэй Султан… — я широко улыбнулась, представляя дочь её отцу. — Что
— Добро пожаловать домой, моя маленькая Фэй! — Ибрагим бережно взял ребёнка на руки и прижал к себе.
Нашу семейную идиллию прервал настойчивый стук в дверь. Турхан Султан влетела в главные покои на первой космической, увидев меня, султанша выдохнула.
— Рада, что ты невредима, Шивекяр! — поприветствовала меня женщина, в то время как Ибрагим отдал слугам распоряжение и тело Фэй Хатун унесли из главных покоев.
— И я рада, что ты в порядке, Турхан! — я обратила внимание на испуганный взгляд султанши в сторону повелителя и дочери. — Знакомься, моя дочь — Фэй Султан.
— Поздравляю! — султанша лучезарно улыбнулась, а спустя несколько минут продолжила, но уже не так весело. — Повелитель, по вашему приказу я осмотрела тело Кёсем Султан.
— И что же? — Ибрагим напрягся.
— Это точно не Кёсем Султан, Ибрагим. Я уверена в этом. Но кто-то очень хотел, чтобы все думали обратное. Я… — султанша не успела закончить, в покои снова постучались.
— Хаджи Ага? Что ты хотел? — Ибрагим передал мне дочь на руки.
— Я бы хотел покинуть дворец, повелитель… — ага был довольно стар, но раньше это было не так заметно. Его волосы уже давно поседели, морщины покрыли всё лицо, а палка подпирала старое тело. — Валиде Кёсем Султан покинула нас, мне больше нечего делать в Топкапы.
Ибрагим тяжело вздохнул:
— Тебе есть куда пойти, Хаджи Ага? Ты служил династии десятки лет, ты заслужил отдых и покой.
— Не беспокойтесь обо мне, повелитель. — Ага грустно улыбнулся. — Я достаточно богат и не умру в бедности. И вот ещё что… — евнух вытащил из-за пазухи небольшой конверт. — Госпожа… перед смертью просила передать вам, повелитель.
Ибрагим волнительно открыл письмо и надолго замолчал. Он смотрел в одну точку и пытался всё осмыслить после прочтения. В это время Хаджи Ага молча поклонился и покинул главные покои навсегда. Турхан подошла ко мне, это привлекло внимание Ибрагима, и он сделал шаг в нашу сторону, мужчина протянул нам конверт с понятным намерением. Турхан расположила послание между нами, и я погрузилась в чтение.
«Ибрагим, мой храбрый сын-повелитель!
Ты читаешь это письмо, в то время как во дворце уже оплакивают кончину твоей Валиде Кёсем Султан. Я навсегда покинула дворец Топкапы, но я жива и невредима.
Тебе, как никому известно, что всю свою жизнь — юность, молодость и зрелость — я отдала Османской империи. После смерти твоего отца — Султана Ахмеда Хана — я взвалила на себя эту ответственность и долгие годы думала — что только мне под силу удержать империю от распада. Я начала считать себя государством, я стала отказываться от своих детей, от своей семьи. Наученная горьким
Но однажды твоя седьмая хасеки — Шивекяр Хатун — напомнила мне одну страшную вещь. Я была не так могущественна, какой хотела казаться. Янычары — воины империи — убили стольких близких мне людей! Но я и мысли не допускала, чтобы как-то решить эту проблему, я сотрудничала с ними, использовала их в своих целях. И только тебе и твоей жене удалось заставить меня задуматься. А что будет дальше? Неужели янычары будут безнаказанно убивать членов моей семьи? Они будут свергать и убивать неугодных им правителей? Как долго выстоит империя под натиском и агрессией внутреннего врага?
Ты читаешь это, Ибрагим, значит у тебя получилось уничтожить бунтовщиков раз и навсегда. За эти четыре года ты сильно изменился, сын. Ты повзрослел и стал сувереном, как твой покойный отец. Рядом с тобой верные тебе женщины, готовые умереть за тебя, Ибрагим. Моё сердце спокойно за империю и за семью. Ты достойно справишься со всем, что выпадет на твою долю.
А что же я? А я хочу покоя, сынок. Простого тихого женского счастья рядом с человеком, что молча любил и ждал меня долгие годы. Традиции империи запрещают женщине с титулом «Валиде Султан» вступать в брак, тебе это известно. Поэтому я инсценировала свою смерть и навсегда покинула столицу. Не злись, Ибрагим, позволь своей старушке провести последние годы рядом её последней любовью…
Твоя мать — Валиде Кёсем Султан».
Мы с Турхан в шоке уставились друг на друга, а между тем Ибрагим забрал письмо и кинул его в камин. Пергамент мгновенно вспыхнул, оставив после себя горстку пепла.
— Пусть будет счастлива… — тихо прошептал повелитель.
***
Следующие дни в гареме был траур, все скорбели и оплакивали мать государя. И только Атике Султан — сестра султана Ибрагима — словно бы воспарила духом. Она ждала этого момента очень долго и вот он настал. Больше ни Кёсем, ни Кеманкеша рядом с её братом нет, а значит — путь к власти свободен.
Глядя на османскую принцессу, мы с Турхан дружно пытались сдерживать внутри себя дикий ржач. О! Если бы только Атике знала, где сейчас её Валиде и чем она занимается!
Гарем потихоньку приходил в себя, жители Топкапы вернулись к привычной для себя работе, не забывая развлекать себя слухами и небылицами. Так, по гарему не так давно гуляла несуразная, но в тоже время вполне биографическая сказка — «Пилаф раздора». Вам интересно?! Тогда слушайте!
«Жила-была в гареме султана наложница невероятных размеров. Хатун имела пышные формы, за которые правитель любил её так сильно, что все собранные с империи налоги дарил своей фаворитке. И всё у этой женщины было — и горы золота, и искусные драгоценности, и шкафы её были завалены соболиными шкурами. Но наложница словно бы и не замечала дары своего падишаха. У женщины этой была только одна страсть. Еда.