Сто раз на вылет
Шрифт:
— Пельмени — это те же равиоли, только больше и с мясом, — высказал своё мнение Беркер.
У Франко вытянулось лицо.
— Равиоли — это не пельмени. Нет абсолютно никакой схожести. И не только в начинке дело. В тесто для равиоли кладут яичные желтки, если помните, а в пельмени — нет, там используется пресное тесто.
— И в тесто для равиоли не добавляют воду, — добавила всезнающая Зельда.
Франко поднял указательный палец в знак того, что она говорит верные вещи.
— А что значит слово «пельмень»? — поинтересовался Мерти.
Джеймс
— Название традиционного сибирского блюда заимствовано из финно-угорских языков. Образовано оно с помощью двух основ — «пель» и «нянь», которые означают «ухо» и «хлеб».
— И то правда. Хлеб — тесто, а форма пельменя напоминает ухо, — заметила я.
Во время беседы Беркер практически не сводил с меня глаз, а я старалась делать вид, что не замечаю взглядов. Я не имела большого выбора в отношении того, что делается, приходилось участвовать в разговоре, анализировать вкусовые качества блюд, высказывать мнение и даже спорить.
Андриус попытался спровоцировать меня колкими замечаниями, но его пресекал Бернардо. В конце концов, разнервничавшись, я отошла в уборную. Однако прошла мимо неё прямо на улицу.
Вдохнув свежего летнего воздуха, я попыталась собраться с мыслями. Не обращать внимания на Андриуса. Не давать повода Франко думать, будто я по уши влюблена в Беркера. Избегать любого общения с Бернардо. Как же всё это сложно!
— Если хочешь, позже могу угостить тебя чем-нибудь покрепче.
Вздрогнув, я повернула голову. Франко стоял рядом плечо к плечу, сунув руки в карманы серых брюк, и смотрел вперёд на снующих между летними столиками официантов. Я усмехнулась.
— О да, чтобы завтра, сделав ошибку, я отправилась на «отсев»?
— Ты знаешь, что этого не будет.
Вздохнув, я повернулась к нему так, что ему тоже пришлось повернуть корпус ко мне. Уж очень сердитое выражение лица у меня было.
— Франко Руис, а вам не кажется, что вы забыли свою роль?
Его брови взметнулись вверх.
— Судить, — напомнила я. — Я не просила вас вытягивать меня и вести до финала. Я пришла на это шоу учиться, и нет у меня цели победить. Конечно, выигрыш соблазнительный, и за все перенесённые страдания я бы с радостью получила такую награду. Однако я не особо стремлюсь стать первой, если это произойдёт не потому, что я сама этого добилась. Какой тогда в этом выигрыше смысл? Быть благодарной вам? Чтобы вы каждый раз приходили ко мне и просили кланяться в ноги только потому, что именно вы посодействовали моей победе?
— Ты забываешься, Найджела.
— Я? — бросила с обидой и гневом одновременно. Меня ничего уже не могло остановить. — Вот уж нет! Я просто не хочу играть по вашим правилам. Не желаю, чтобы вы вмешивались в мою игру. Если по вашему мнению я имею потенциал и достойна фиала, я до него дойду. Ясно? Мне не нужны ваши подачки, не нужна ваша помощь или советы. Можно я просто доиграю в этом шоу, а потом забуду его как страшный сон?
Франко отвернулся, но выглядел уже не таким умиротворённым.
—
Я ушла с гордо поднятой головой. Думала, что осадила главного члена жюри. Откуда мне было знать, что жестоко поплачусь за эти слова.
85
— Дамьян, поздравляю ещё раз, — сказал Джеймс. Дамьян гордый собой стоял перед нами и уже глазами выбирал, кого отправит на «расстрел». — Кто, по твоему мнению, должен побороться за место на шоу?
Пока он анализировал и пытался прикинуть, кого отправить на «отсев», я вспоминала игру. Это был провал. Из пяти русских блюд нам удалось сделать хорошо только одно — салат «Селедка под шубой». И то готовил его Дамьян. Всё остальное от окрошки до кулебяки не добрало очков.
Подняв голову, я посмотрела на Беркера, который наблюдал за игрой на иммунитет с балкона. Поджатые губы выдавали его напряжение. Я вдруг поняла, что дико волнуюсь. А когда Дамьян произнёс имя, вздрогнула.
— Найджела.
— Почему Найджела? — спросил Франко с серьёзным видом.
— Признаться, я выбрал наугад, потому что все допустили ошибки. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Сейчас голосование решит. Найджела, я не хочу, чтобы ты падала духом и обижалась на меня. Мне нужно было кого-то выбрать, я выбрал тебя. Ты сильная и пройдёшь испытание.
Дамьяну похлопали. Я кивнула, глотая слёзы, затем снова посмотрела на Беркера. Мы оба оказались на «отсеве».
В перерыве он отвёл меня подальше от всех и крепко обнял.
— Всё будет хорошо. Зато честная борьба, не находишь? Видела, как побагровел Франко? Уверен, что Руис не ожидал.
— Не знаю. Я уже ничему не удивлюсь.
— С нами Рико. Скоро узнаем, кто другие трое. По крайней мере, у нас есть шанс. В тебе я уверен. Ты пройдёшь.
Я заплакала.
— Беркер, я хочу попасть в финал вместе с тобой. Борись и ты, пожалуйста.
К нам подошёл Дамьян.
— Прости, Найджела, — с сожалением в голосе сказал он, увидев мои слёзы.
— Ты не виноват, — всхлипывая, ответила я. Беркер дал мне салфетку, и сморкнулась. — Это обычные эмоции под конец шоу. Не я, так кто-то другой… Я же всё понимаю. Меня на голосовании могли бы выбрать. Нас слишком мало, чтобы выбирать.
Дамьян погладил меня по плечу и улыбнулся.
— Я рад, что ты это понимаешь.
Перед началом съёмки нам выдали конвертики, в которые мы должны были вложить два имени. Я написала имя Бернардо и Зельды. Не Эмиля же мне писать. А больше претендентов не было.
Мы встали в ряд перед тумбами, на которых расположили гвоздики для протыкания бумаги. Первой стояла Зельда, наш капитан. По её лицу ясно было видно, что она волнуется. За ней стояли Бернардо и Эмиль — за них троих мы и будем голосовать. Я, уже отправленная на выбывание, стояла рядом с Эмилем. Замыкал нашу линейку Дамьян, обладатель иммунитета.