Сто тридцать четвёртый "М"

Simejaza

— БэЧе 3, отстрелить ионную торпеду с самоподрывом через 1,3 гигаметра.

— Принято. Отстрел через 3..2..1… пуск произведён.

Набирающий скорость крейсер, кажется, сейчас будут атаковать на полном серьёзе.

— Навигатор, смена курса — точка выхода система Корусант. Манёвр уклонения с перестроением. Приготовиться к перегрузкам.

— Принято, — из рубки, и на операторах БИЦ из кресел поползли фиксаторы ремней.

Я же просто отошел в сторону боковых панелей, где среди аппаратуры и экранов робко ютились встроенные противоперегрузочные кресла — для непредусмотренных боевым расписанием специалистов.

Несмотря на манёвры в космосе, резкое

изменение тяги вызывает изменение гравитации в поле корабля, и если сам корабль выдержит — то силовой набор не помнётся — мы всё же не истребитель. Масса покоя охрененная. Пилот начал манёвр уклонения, где-то сзади шваркнула ионка, глуша волной ЭМИ аппаратуру наводчиков вражеск…наших кораблей, давая засветку. Кто-то всё равно не успел схватиться хотя бы за поручни, и наша «уточка» Щедрого сейчас жутко скрипит, выворачиваясь под непростительными углами, плюясь на ходу спаскапсулами тех, кто просто не смог ослушаться.

Завалившийся корабль просел демпферами, и меня приложило о боковой кронштейн держателя кресла. Миг невесомости от отключившейся системы гравитации, и полуторная тяжесть навалилась на плечи. Смены курса от нас не ждали. Корусант в другой стороне, а выпрыгнуть из гипера мы можем в любой момент.

В этот момент стал отчитываться пилот:

— Капитан, к прыжку готовы. Погрешность расчётов в пределах допуска. Назначение — система Корусант.

А я сидел и со здоровой такой злостью переваривал сообщения.

— Капитан? — пилот из стареньких, но волнуется.

— Прыжок по готовности, — говорю.

— Есть прыжок по готовности. Переход через две, одну, есть прыжок, — не стал затягивать пилот.

— Скар, все отстрелились? — спрашиваю потолок, задрав забрало шлема.

— Да вроде все, Кэп, — это он про несогласных. — Если кто остался — это уже их проблемы. Выпрыгнут на первой остановке. Из капсул Бур их не выпустит.

— Скар, командуй, я сейчас подойду.

— Принял. Экипаж, доклад… — на этом моменте я отключился, сняв шлем и отстегнув держатели кресла.

Гиперпространство 17:13 корабельного

Идти никуда не хотелось. Хотелось одновременно завыть, напиться, набить кому-нибудь морду и проснуться, чтобы от осознания, что это всего лишь страшный, нелепый сон — сразу всё отпустило. Закрыл глаза — открыл. Ц… тот же БИЦ, те же напряженные спины операторов, и та же до хруста в перчатке опостылевшая дэка. На которой в насмешку на треснутом экране развёрнуто три сообщения. Короткое от ЦСО, за идентификатором Мэйза — «Началось». Второе от Сарриссы — «В пути, будем чз 22. Нас услышали», что значит, что на Корусанте они будут через неполные сутки, и они всё-таки вышли на связь с Храмом, ну и третье. Короткая списочная директива немедленного исполнения.

«ГШ ВАР. Всем. Выполнить приказ № 66. Доложить об исполнении». Уникальная цифровая подпись — Канцлер Палпатин.

К нему прилагался список, в котором я наверняка где-то тоже теперь есть. Но основная мысль была другой.

Мы опоздали.

Я опоздал.

***

Интерлюдия.

Корусант. Спустя шесть с половиной часов.

В стекле флаера пролетали пейзажи так ненавидимого сейчас им Корусанта. А он сидел и не видел, бездумно прислонившись головой в капюшоне к холодному, омываемому легким дождём стеклу. Он никогда не признался бы в этом даже себе. Сейчас он боялся. До дрожи. До колик в животе. Эмоции, подхлёстываемые злобой, ровно стелились в сознании, вычеркивая всё то, что ещё сутки назад было важно. Дом, семья. Он всегда хотел дом и семью.

Она его любит. Его единственная, его сокровище. Та, ради которой он сейчас сделает всё, чтобы жить. Чтобы жить с ней вместе, чтобы любить, обладать ею. Безраздельно. Не таясь. Если бы кто-то мог сейчас разглядеть его внимательно, то он, посторонний наблюдатель, с удивлением отметил бы странную реакцию. На мрачном молодом лице читалась отрешенность и злость. А стояк объяснить — это, пожалуй, к докторам. Только зачем доктора тому, кто сделал свой выбор? Сила, такая мягкая и…ласковая, как никогда прежде, убаюкивала, превращая страх в сексуальное возбуждение. А мозг сам подстраивал тело под то, чтобы не сойти с ума от перенапряжения, терзавшее молодого джедая последние несколько дней. Джедая ли?

«Энакин!! Энакин! Нееетт!!!» — воспоминания видений снова нахлынули, вызывая страх и боль. И он опять почти физически слышал, как успокаивающая темнота что-то шепчет. Крадучись, залезает в душу.

У бывшего раба не может быть Учителей. Только Хозяева.

Когда он, в банальной истерике, потерянный, склонил колени перед новым Хозяином, в нём снова ожил тот маленький пугливый мальчик с Татуина. Раб. Раб, чьей силе и Силе могли завидовать Мастера этой самой Силы. И завидовали. И мама его любила. Все, кто его любит — должны умереть? Или все, кого любит он? Его новый Хозяин силён. Сильнее его. Он подчинится. Он просто не имеет права потерять ту, что принадлежит ему.

— Падме… — сорвалось тихое с губ.

— Коммандер Скайуокер? — немедленно отреагировал адъютант клон справа.

— Всё, KA (КейЭй — прим. авт.)-32 -119. Статус легиона 501?

— Коммандер КК-314-22 Кьюз докладывает о приведении частей в боеготовность в течение четырёх часов, сэр.

— Отлично. Наблюдатели на месте?

— Так точно, сэр, разведка докладывает — без изменений. Никакой активности снаружи, сэр.

— Это странно. Хорошо, пусть наблюдают, дождёмся ночи. Сколько по времени осталось?

Адъютант понял его без слов:

— Через час прибудем в расположение, сэр.

— Отлично..

«Энакин!! Энакин! Нееетт!!!»- опять ворвалось в сознание заплаканное, искривлённое болью лицо его Ангела.

Кулаки сжались сами собой. Ну, что ж, если так надо, чтобы она жила — пусть все остальные умрут. А потом и Хозяин. Главное, чтобы он спас её. Её и их ребёнка.

***

Неизвестный сектор. Время примерно то же.

Роскошное кресло, если и пустовало, то со стороны производило впечатление украшения висящего в воздухе столика. Ажурного, но футуристично-хрупкого на вид. Впрочем, кресло не пустовало. Импозантный разумный, в ком под накидкой угадывалось антропоморфное очертание, вопрошал двух своих собеседников, сейчас отсутствующих во плоти, но присутствующих незримо, так сказать, в виде проекций. Бесформенностью и таинственностью они не отличались от своего визави.

— Всё по плану, господа?

Правая голограмма хехекнула.

— У меня, да, правда, этот ситх слегка поторопился, но всё в пределах нормы. Экономические перспективы от централизованного управления в целом даже сейчас выигрывают. Через неделю расчётно приведём производства к балансу. Потребителей у нас теперь уменьшилось до приемлемых величин. Голода не ожидается. А местные — ну пусть потешатся. Я скоро прибуду на Коррелию, торгаши решили сдать позиции ядра.

— Несколько секторов брыкаются. Готовим серию терактов. Объект для начала программы «Повстанцы» утверждён. Мои аналитики советуют Альдераанца. Тупой, исполнительный, деньги любит, — ответил «второй».