Сто тысяч миль
Шрифт:
— Ну… — встрепенулся он, прочистив горло, — как я понял, Анья собиралась пропихнуть в широкие массы идею, что «Второй Рассвет» не успокоится со своими угрозами в наш адрес. Что будет продолжать зверства и порчу имущества. Что лучший способ решить проблему — это изгнать нас из города волей жителей. Да, она предполагала, что вы будете против, и да, у вас есть власть, но, очевидно, спорить с народным большинством не посмеете даже вы. И вот, ей — мир, нам — свобода. Все в плюсе.
— И ты поверил?
— А почему нет?
— Ну, сработали вы отменно. Никто не проговорился, я не нашёл ни единой зацепки, которая вела бы к тебе или к Анье. А, знаешь, я очень старался. И даже горожане действительно теперь верят, что вы — причина всех их бед. Молодцы. Безупречная работа. Но дальше, как ты говоришь, всё пошло не
— В смысле? — он нахмурился.
— Народное большинство не собирается изгонять вас из города, придурок. Наоборот. Анья никогда не собиралась вас никуда отпускать. Она собиралась захватить вас в плен и торговаться со «Вторым Рассветом» за мир с нашим Кланом. Разменная монета — ваши жизни. Они хотят отдать вас Роану в обмен на перемирие, ведь от вас в городе одни проблемы. И, как ты верно заметил, я не смогу им помешать. Начинаешь что-то осознавать, а?
Мёрфи бледнел с каждым моим словом, а сейчас и вовсе выглядел совсем потерянным. Идиот. Хотелось наорать на него что есть мочи, но вряд ли бы мне от этого хоть немного полегчало. Тем более я понимал, что мне даже повезло. Откажись Джон от этой затеи — и Анья бы нашла кого-то другого из числа верных ей горожан. Они бы не стали переживать за свою шкуру и не прислали бы мне никакого послания. И я бы ни о чём не подозревал, пока не стало бы слишком поздно.
— Вот же сука, — наконец, ответил Джон. — Ну, ничего. У меня в планшете есть записи наших разговоров. Тех самых, в которых мы планируем поджог гостиницы. Там много интересных деталей. Это может помочь?
— Видишь, как интересно получается, — раздражённо процедил я. — Нагадил ты, а разгребать это дерьмо всё равно мне. Ладно. Пришли записи. Я хочу послушать. И раз уж Анья тебе доверяет, то попытайся узнать как можно больше о её планах. А вздумаешь предать меня ещё раз — я отрежу тебе язык. Для начала. Потом, может, что-то ещё в зависимости от тяжести проступка. И это не пустая угроза.
— Я понял, — нервно сглотнул Мёрфи.
— Отлично. А теперь свободен.
Джон молча ушёл, озираясь на меня исподтишка. Будто думал, что я пущу ему в спину стрелу или метательный нож. Глубоко внутри я, может, даже хотел, но ограничился только тяжёлым взглядом. И кто просил его в это лезть? Всё ведь было так хорошо. А теперь я стоял перед выбором, который мне не нравился. Я должен был рассказать всё Кларк. Но отчаянно не хотел это делать. И оба эти варианта представляли собой исключительно дерьмовые перспективы. Ведь она ни за что не сможет остаться в стороне, если узнает. И смертельно обидится, если я не скажу ни слова.
Уходя из зала Совета в ледяную ночь, я бросил дежурному последнее на сегодня указание:
— Как увидишь командира Эвелин, передай, что я хочу её видеть. Скажи, что я принял решение.
========== Глава 24. Беллами ==========
Я так ничего ей и не сказал. Знал, что должен был, но не мог.
Она жила у меня уже четвёртую неделю, и я начал привыкать к нашим совместными вечерам. Перестал ночевать в своём кабинете и даже притаскивал работу домой, чтобы разбирать бумажки, иногда подглядывая за ней. Небесная тоже что-то изучала и исписывала формулами целые страницы, а потом, когда не получалось, нервно отбрасывала карандаш и шла отвлекать меня от работы. Я стал совсем безответственным и поэтому был только рад отвлекаться. Мы о чём-то спорили, потом прерывались на поцелуи, потом снова спорили, но уже не всерьёз. Кларк почти перестала смущаться и этим стала ещё привлекательнее — как будто это вообще было возможно. Матушка ругалась, что я просто впустую трачу своё время вместо того, чтобы обратить внимание на потенциальных матерей, а я не представлял, что захочу кого-то ещё, кроме Кларк. Я совсем тронулся от неё умом и при этом чувствовал себя до неприличия счастливым.
Поэтому я молчал. Понимал, что Кларк решит полезть к Анье. Догадывался, что она придумает какой-то хитрый план, который только приумножит наши проблемы. Боялся, что эта информация ещё сильнее накалит обстановку. И предполагал, что она разрушит намного больше, чем создаст.
Сложно было не признать хладнокровную гениальность плана Аньи. Сначала позволить Небесным помочь нам обрести больше сил. А потом избавиться от них вместе с общественной нестабильностью, которую и породило их появление. Мне и самому стоило бы додуматься
Джон по нашей с ним договорённости разыгрывал перед главой Совета матерей безнадёжность, якобы я и вовсе отказывался думать о том, чтобы хоть куда-то их отпускать. Я надеялся, что от такой информации Анья решит сбавить обороты в подготовке своего недопереворота. Мне нужно было время, чтобы обзавестись хотя бы подобием козыря против неё, и Мёрфи весьма неплохо мне в этом помогал. Именно он смог разузнать, что идею договора со «Вторым Рассветом» Анья почерпнула у Луны. Границы города были перекрыты уже давно, так что у них не могло быть иного способа общения, кроме переписки. Я приказал своим разведчикам усилить контроль за границами и обещал щедрое вознаграждение, если кто-то из них сможет перехватить нелегальную корреспонденцию.
Убедить Военный Совет впустить беженцев Водного Клана оказалось невероятно трудно. Зал заседаний погрузился в споры на долгие часы, но в итоге всё упиралось в одно. Нам нужны были люди. А среди желающих к нам примкнуть как раз насчитывалось около пары сотен обученных воинов. Командиры со скрипом согласились принять их только потому, что многих знали лично, со многими бились плечом к плечу. До этой проклятой войны наши Кланы были не разлей вода, а теперь… Конечно, риски всё ещё никуда не делись. Но я был почти уверен, что новоприбывшие не смогут сделать хуже — куда ещё хуже? Да и на провокации Аньи про сделку с дьяволом они не поведутся. Они как раз сбежали от её идейной вдохновительницы.
Эвелин была настолько счастлива, что даже не задала ни одного вопроса. Я взвалил на неё весь объём ответственности за её бывших соклановцев. Она только радостно кивала и даже не догадывалась, что мной двигали совсем не человеческие слабости, а один только холодный расчёт. Хотя, может, догадывалась, но ей было плевать. Своего воительница добилась и в ответ обещала, что наш уговор в силе. А мне большего и не требовалось. Всего лишь одна маленькая личная армия.
Чтобы ещё сильнее замедлить Анью, я воспользовался её же собственным трюком. Отправил прямиком в Совет матерей целую пачку писем с угрозами расправы от «Второго Рассвета». Паника поднялась знатная. После такого досадного происшествия у меня, разумеется, не было иного выбора, кроме как приставить к главе Совета личную круглосуточную охрану. Опасность — да она же на каждом шагу. Анья бесилась, неспособная придумать хотя бы один весомый аргумент против, пока верные мне разведчики докладывали каждый её шаг. Что ж. Оказалось, в эту игру могут играть двое.
Но, если быть до конца откровенным, я просто тянул время. Потому что оно нужно было Небесным, чтобы закончить свои изобретения. И потому что единственный рабочий план до ужаса мне не нравился.
— Так, и что было потом?
— Потом? — с самым задумчивым видом переспросила Кларк. — Что ж… Никогда не любила эту часть истории.
В тусклом свете ночника её волосы отливали золотом, волной раскинувшись по подушке. Мы до сих пор могли говорить часами напролёт, будто встретились только что и сто тысяч лет назад одновременно. Темы никогда не иссякали, как и безумная тяга друг к другу. Боги, было до ужаса странно признавать, что моим любимым занятием в постели в последнее время стали разговоры с ней. Вместо того, чтобы просто засыпать, Кларк с самым загадочным видом долго смотрела в потолок, потом поворачивалась и выдавала что-то в духе «а ты знал, что небо голубое из-за когерентного рассеяния света в атмосфере?» Почему-то у неё получалось сказать это так, что мне всегда хотелось знать больше. Иногда, напротив, знать больше хотелось ей. Она часто интересовалась особенностями нашего мира и размышляла обо всех этих категориях с таким страстным восторгом, что я почти ревновал её ко всем этим знаниям, но и не хотел переставать видеть это воодушевление в её взгляде. Времени на сон в итоге оставалось не так много, но я ничуть не жалел. Это было наше время на двоих. Дни напролёт мы принадлежали делам и заботам, а здесь весь остальной мир будто не существовал. «Зима — это, оказывается, ужасно холодно», — говорила она, придвигаясь ближе. В доме постоянно горел камин, но я даже не пытался ей об этом напомнить. Тем более когда вместо шерстяного пледа она выбирала забраться в мои объятия.