Сто тысяч миль

Sabrielle

— Как ваше путешествие? — попробовала завязать разговор Тави, когда я спустился обратно. От её попыток делать вид, что ничего не произошло, легче не становилось.

— Отлично. Мы привезли антибиотики. Правда, надеюсь, ты ничего не давала Небесным взаймы. Они остались в Горе и, кажется, не собираются к нам обратно.

— В смысле? Вы вернулись без них? — изумилась сестра.

— Странно, что ты так удивляешься. Мне казалось, я был единственным, кто всерьёз верил в другой исход. Вот же идиот.

— Что там произошло? Почему так?

— Потому что мы в полнейшей заднице, Октавия. Вот почему.

—

Не говори так, — покачала головой она.

— Тогда давай помолчим. Я не хочу лгать.

— Разве не ты мне говорил, что даже если тебя сожрали, то есть как минимум два выхода?

— Тогда я упустил, что каждый из них являет собой исключительнейшую дрянь.

Она взглянула на меня с молчаливым сочувствием. Вздохнула.

— Эй. Отчаиваться ещё рано. Тем более у тебя есть мы. У тебя есть я, разве что-то ещё может быть нужно, а? Рассказывай, пока матушка не вернулась.

Я даже слегка улыбнулся. Октавия, как она есть. Иногда несносная и вредная, а иногда — потрясающе милая. Она с первого дня относилась к Небесной с необъяснимой теплотой. Всегда беспокоилась, но никогда, как та же матушка, не пыталась осуждать ни её, ни меня. Даже помогала нам найти общий язык. Может, именно поэтому в ответ на её осторожный вопрос я вкратце всё же рассказал, что произошло у бункера. Про «Ковчег». Про Кларк. Тави не перебивала. Слушала с интересом.

— В смысле тебе нужно кое от чего избавиться? От чего? — не поняла она мою финальную просьбу.

— Вот от этого, — я протянул ей кольцо. — Не хочу его больше видеть. И почему-то не могу избавиться от него сам. Забери. Сделай что хочешь. Мне плевать. Просто возьми.

Октавия пару раз перевела изумлённый взгляд с моего лица на побрякушку и обратно.

— Что это?

— Прощальный подарок. Хотя скорее выглядит как издевательство. Бесит.

Пару мгновений сестра сопоставляла факты, а затем фыркнула.

— Ты думаешь, что перестанешь думать о ней, когда его не станет?

— Не думаю. Просто… Ты же вроде сказала, что я могу на тебя рассчитывать?

— Да. Именно поэтому я обязана вправить тебе мозги. Может, ты и соображаешь в этих своих тактиках и науках, но в таких вещах, конечно, кошмар. Тебя что, совсем не смутил такой подарок? Совсем-совсем?

— А что такого?

— Ну, это кольцо. На этом этапе уже должно стать подозрительно.

— Она сказала, что оно её далёкого предка. Просто талисман.

— Такое не дарят, когда хотят навсегда разорвать отношения, братец. Подумай. Вспомни, откуда она и во что верит. Всё ещё ничего не смущает?

— Ты бы сразу просто отказалась помогать. Нести какой-то бред не обязательно.

— Говорю же, дуб дубом, — расстроенно покачала головой она. — А ещё умный называешься.

— Да ты вообще понятия не имеешь, о чём говоришь. Ты ничего не знаешь. Ничего! — вдруг разозлился я. — Мне хватает мыслей о Мэди, и о Джине, и обо всём, что будет дальше, а теперь ещё ты. Чего ты пытаешься этим добиться? Что пытаешься доказать? Что я зря её оставил? Что она хотела, чтобы я помучался?

— Не знаю. Я не знаю, — Октавия сделала шаг назад. — Может, всё не так, как ты думаешь. Я подумала, что тебе будет проще от мысли, что всё исправимо.

— Не тогда, когда это неправда, — всё ещё зло отозвался я. — Они остались там. Или улетели. Разницы больше нет.

Хлопнула входная

дверь. Матушка поспешно оказалась в зале, даже не скинула тёплую одежду — сразу подошла ко мне. Положила руки мне на плечи, а потом обняла.

— Прости. Не доглядели. И не нашли. Как же так? Ужас. Кошмар, — глухо говорила она, а я даже не знал, что на это ответить. Ничего страшного? Всё будет хорошо? Мы справимся?

Будто бы пустые слова могли что-то исправить.

— Я останусь сегодня у тебя? — уточнил я скорее для приличия.

— Конечно. Я буду только рада. И Эхо. Она тоже.

— Ладно, — я бросил равнодушно, убирая руки матушки со своих плеч. — Переночую в бывшей комнате Октавии, раз уж моя занята. Я устал. Хочу поспать.

Спать я не хотел, но видеть эту липкую гадкую жалость во взгляде матери и сестры не хотел ещё сильнее. Я слышал, как они долго говорили о чём-то внизу. Потом Октавия ушла к себе. Дом погрузился в тишину, и ещё никогда она не казалась мне такой оглушительной. А ночь — такой тёмной и пустой. И одновременно полной ужасов. Несмотря на долгий путь по пустошам, сон так и не пришёл до рассвета. Я мерял комнату шагами, всё ища решение проблемы. Хотя бы намёк на него. Долгие часы бесплодных размышлений убедили меня — его не существует.

Я ушёл ещё до того, как все проснулись. Объезжал третье кольцо стен. Потом смотрел на хлипкие укрепления второго. Теперь оно больше напоминало высокую крепостную стену, но лишь издалека. Вблизи виднелись прорехи в кладке, зубчатые парапеты ещё не доделали, к некоторым бойницам пока было никак не добраться, кроме как через неустойчивые строительные леса. Ругаться на кого-то смысла не было. Да и злиться тоже. Такие сооружения не возводятся за пару месяцев. Наш город строился десятилетиями, так что всё это, сделанное за мизерный срок в несколько недель, уже можно было вписывать в фантастические достижения строителей и конструкторов. У нас, конечно, не было такого уязвимого места, как удерживающая огромное водохранилище плотина. Но и шансы на победу в открытом противостоянии тоже совсем не радовали. Лучшая стратегия — заставить врага засесть в долгую осаду, изматывать их краткими налётами и отрезать их снабжение провиантом. Автомобили вполне позволяли бы перебрасывать небольшие штурмовые группы. Сеть связи дала бы возможность координировать их и быстро реагировать в изменчивой обстановке. Современные пушки помогли бы разобраться с врагами эффективнее любых мечей и ножей. Но всё это было бы возможно, если бы обновлённая стена выдержала натиск сотен бойцов. Если бы все наши воины научились стрелять из автоматов хотя бы в половину так же хорошо, как Небесные. Я надеялся, что у нас будет больше времени. Мы все на это надеялись.

Собрание Военного Совета было назначено на полдень. Я засел в своём кабинете и до сих пор понятия не имел, что буду говорить. Объявлять мобилизацию? Рано. Немного выждать? Опасно. Предали ли нас Небесные? Чёрт его знает. Что с горцами? А ничего. Мой мыслительный поток, хаотично скачущий от одного вопроса к другому, прервал торопливый стук в дверь. Не дождавшись ответного «войдите», бледный дежурный ворвался внутрь. Дрожащими руками сунул мне в руки бумажный свёрток.

— Это привезли караульные… Нашли у ворот… Я не открыл, чтобы убедиться, что там всё в порядке, но надеюсь, что там всё в порядке…