Стокгольм
Шрифт:
— Я не Дьюис, Ана. Меня зовут Кристиан Грей, у нас с тобой сын, и я люблю тебя. Когда ты это запомнишь — я не знаю.
— И я тебя очень сильно люблю. Прости, что я заревновала тебя и сына к этой… Это наша спальня, я знаю, Кристиан.
— Точно?
— Да.
— Тогда к чёрту завтрак, мисс Стил.
— Около окна мы ещё не делали спальню нашей…
— Анастейша!
Малышка хихикает, когда я набрасываюсь на неё, и крепко обнимает меня, мешая мне раздевать её, зацеловывая моё лицо.
— Я люблю тебя, Кристиан. И больше ни за что на свете
— Мне просто нужно чаще трахать тебя, чтобы у тебя даже сил не было думать о том, чтобы сбежать.
— Дурак!
Комментарий к
хотите посмотреть на вашего автора? пожалуйста: http://savepic.ru/10423664.jpg
следующая глава будет с к о р о. всем спасибо за ожидание, и простите!
========== Часть 23 ==========
— Поверить не могу, что Теодору уже целый год… Я так отчетливо помню твой звонок, Кристиан, — мама сжимает мой локоть, обняв, и я киваю, не перебивая подвыпившую бабушку. — Господи, я не представляю, как мы жили без него… и без неё, — мама следит за моей реакцией, кивнув на Ану, болтающую с Миа, и я улыбаюсь, снова кивая. — Ты сам-то понимаешь, насколько ты счастливый человек, Кристиан Грей?
— Я понимаю, мам. И в первую очередь — благодаря тебе.
— Ты моя гордость, Кристиан.
Мама оставляет меня, отправляясь к Элене с Тедди на руках, и я глубоко выдыхаю.
Милый, семейный праздник. Теодор слишком маленький, я не хотел, чтобы было много человек, это бы его пугало. Приехали даже родители Аны, что очень мило с их стороны и очень важно для меня сегодня.
День рождения Теодора — праздник как для малыша, так и лично мой праздник. Второй такой — когда его выписали домой. Я тоже помню, как звонил Грейс, чтобы сообщить о том, что произошло. Коротко, сухо, «по факту», больше похоже на смс.
«Лейла жива, но её больше нет в нашей жизни, и об этом я не хочу говорить. Искусственная вентиляция легких, меня не пускают в реанимацию. Его зовут Теодор, как мы и хотели… И мне нужна твоя помощь, мам».
А сейчас мой крошечный сын жует печенье, весит десять килограмм и никак не умещается на одной руке, а оттого переходит с рук на руки людей, которые до боли любят его. Бабушка Элена и Грейс, дедушка Каррик, дядя Элиот, мама… Его маленькая мама.
Господи, я идиот.
— Миа сказала, что испекла торт с милой тыковкой, вдохновившись Тедди, — Ана неожиданно оказывается рядом, и я крепко обнимаю её со спины, положив подбородок на её плечо.
— Думаешь, пора задувать свечи?
— Думаю, что стоит, пока гости ещё в состоянии помнить, что это праздник Теодора, а не просто вечеринка. Даже твоя мама уже…
— Как скажешь, милая, — целую её в шею, и Анастейша вздрагивает всем телом, прижимаясь ближе ко мне. — Я хочу его переодеть в особенный наряд, а вы с Миа пока подготовьте торт и гостей.
— Он испачкается же, Кристиан. Как мы оставим тыковку и без тортика?
— Ничего страшного.
— Фэшн-бэйби. Иди, отнимай его у гостей, мы с Миа сейчас всё сделаем.
Теодор даже не возражает, когда я забираю его с рук дедушки. Крепко хватается за меня, а когда я делаю вид,
— Я люблю тебя, мой взрослый мальчишка. Мы с тобой уже целый год, и я слишком хорошо помню тебя, когда ты только родился. Я же до ужаса боялся тебя, Теодор.
Снимаю с сына его нарядную белоснежную рубашку с нарисованным на ней галстуком и надеваю на него такую же белоснежную футболку с длинными рукавами. Рубашка определено была лучше, но на футболке особый принт, который так нужен нам сегодня. Господи, я так нервничал… да ровно год назад я в последний раз так нервничал.
— Тедди, будь хорошим мальчиком, это в рот брать нельзя, — надеваю на малыша цепочку с очень драгоценной подвеской, которая предназначена для Аны, и целую его в живот, щекоча. — Мама называет тебя «тыковка», я буду называть тебя «зайка», Теодор. Мой зайка, — целую сына в щеку, крепче прижимая к себе, и действительно испытываю настоящее счастье. Я чувствую любовь к нему, горячую, искреннюю любовь. И он тоже любит меня. Я папа этого замечательного человечка. — Пошли, мой хороший. Держи своего зайчика, мой зайка, — хватаю забавного плюшевого зверя из его кровати и вручаю сыну, отвлекая от цепочки на шее.
Глубоко выдыхаю, крепче сжимая сына в руках, и Теодор возмущенно пищит. Чёрт возьми, я идиот. Я рискованный идиот.
— Мы вас уже давно ждём, — Элена возникает рядом, пытаясь забрать Тедди, но я отказываю ей, поворачивая его спиной к ней. — На тебе лица нет, Кристиан.
— Я слегка нервничаю.
— Слегка? — Элена скептически смотрит на меня, но я отмахиваюсь от неё.
— Мы сейчас подойдем. Всё хорошо.
Нет, нужно иначе. Чёрт.
Снимаю с Теодора цепочку и убираю в карман, расстегнув. Так лучше. И нужно, чтобы Теодор оказался «случайно» на руках у Аны.
— Я не хочу, чтобы ты быстро вырос, но сейчас то, что ты ещё не ходишь, огромный минус, зайка. И что-то мне подсказывает, что однажды я пожалею об этих словах.
— Кристиан, ты скоро? — в коридоре возникает Элиот и так же тянет свои руки к Тедди, как и Элена пару минут назад.
— Чёрт, да. Сделайте так, чтобы до Аны Теодор дошёл не раньше чем через пять минут, — Элиот замирает, рассматривая принт на футболке Тедди, когда я передаю малыша ему, и невесело усмехается.
— Ну, ты и влип, Кристиан. Хорошо, прикрою тебя и передам его не раньше чем через пять минут. Поверить не могу, что ты…
— Заткнись.
Элиот оставляет меня одного, и я пытаюсь успокоиться, но ничего не выходит. Я не смогу успокоиться пока всё не решится. Мне нужно быть в зале сейчас.
Блять.
Принимаю самый спокойный вид и вхожу в зал, когда Ана с Миа как раз заносят огромный, мать его, выше Тедди, многоярусный шоколадный торт с различными, очень милыми тыквами. Есть и тыква-милашка, и тыква у бассейна, и тыква-халк… Ох, тётя Миа!