Стокгольм
Шрифт:
— Да, я тоже люблю тебя, Теодор. Спасибо.
К чёрту самобичевание. Мы должны прогуляться, я должен исправить ситуацию с Аной и я должен заставить маму проверить кишечник Теодора, а не слушать её отмашки, что это нормально. Накануне полночи провел на материнском форуме, читал все темы, посвященные этому вопросу… А утром обнаружил в своем лексиконе слово „покакули“ и узнал, что я потенциальный „слингопап“. Господи боже.
Слинг мы приобретем через пару месяцев, мама сказала, до полугода это вредно для позвоночника.
***
Убрав в сумку очередной клочок бумажки с номером очередной девушки, я устало закатываю глаза: у меня их полный карман. И эта была вполне неплоха, черт, а мне не с кем сегодня оставить сына!
Покупаю кофе в непримечательной кофейне и прогулочным шагом спускаюсь до набережной. Слишком прохладно для отдыха на траве. Хотя, кажется, Теодору только по душе то, что мы меняем обстановку. Он такой серьезный, когда „не общается“ со мной, но такой улыбчивый, лишь стоит уделить ему момент.
Я стал спокойнее, когда появился Теодор. Вернее, нервничаю я еще больше чем раньше, до боли в сердце, особенно когда сам делаю ему гимнастику или надолго оставляю его одного, или… Меня перестали бесить люди, оттого, что просто перестали волновать. Только Теодор. И я уже сожалею, что первые месяцы дома круглосуточно с ним была Грейс, а не я, как был с ним в больнице. Было страшно и немного стыдно, когда Теодор только родился. Будто это я вызвал у Лейлы роды на раннем сроке и это я сам предложил ей денег, угрожая смертью сына. Тварь.
Я думал, мама будет причитать, как минимум. А она молчала. Ни разу не задала вопрос, что же произошло, пока я сам ей не рассказал, уже дома. Грейс замечательный человек, я очень люблю её, и я очень благодарен ей за всю поддержку, что она оказала мне.
„Миа, я хочу извиниться перед Аной. Организуй это. Ты ведь знаешь, что я не такой уж и плохой“.
Сестра на смс не отвечает, но статус „прочитано“ сообщение приобрело. Зная вредный, но отходчивый характер сестрёнки, перезвонит она мне минут через двадцать. Поэтому пока я могу отдохнуть недалеко от детской площадки, наблюдая за другими родителями. Это неловко, но наблюдая за ними, я учусь обращаться с Теодором или как мне нужно будет с ним обращаться.
У совсем молодых родителей, им обоим лет по шестнадцать, маленькая девочка. Не определяю возраст, но она только встала на ноги, учится ходить. И мама поддерживает её за поводок, пока девочка шагает до папы, заразительно смеясь.
Поводок для детей? Быть родителем становится всё интереснее и интереснее…
***
Миа так и не перезвонила. И после второго стакана виски, которые я честно заслужил после гимнастики, в голове встал вопрос, на которой я не могу ответить: зачем мне Ана?
Это бред, будто я не могу найти няню Теодору. Я и не искал, если уж
Оставив стакан на столе в кухне, я возвращаюсь в спальню, где посапывает самый драгоценный человек во вселенной, и устраиваюсь рядом с ним на кровати. Тедди опять меня разбудит часа в четыре, нужно хоть немного подремать. Мой мальчишка…
Как я и предполагал, Тедди будит меня в двадцать минут пятого, громко оповещая о мокром подгузнике и своем желании пообщаться со мной, а не поесть. Посреди ночи. Но я уже даже не возражаю, а спокойно меняю его подгузник, не вставая с кровати, и кладу на его животик руку, позволяя „играть мной“, иногда поддакивая. Он сам уснет, когда ему надоест.
Надо же, на телефоне сообщение от сестрицы, и я спешу открыть его.
«Напоила и привезла к себе. Явишься ко мне в квартиру — захвати „чемоданчик Элиота“, пожалуйста. И, пожалуйста, не раньше одиннадцати».
Миа, твою мать!
Я, конечно, ей благодарен, что она помогает мне, но не таким же образом! А если бы… А если! Да если бы к ним пристала бы какая компания?! Что за неразумная девчонка! Она получит у меня…
***
Открываю дверь в квартиру сестры своим ключом, о существовании которого она давно забыла, и захожу внутрь, оценивая обстановку в её огромной полустудии. Чисто, ничем не пахнет, трупов нет… Пока нет. Громкий мужской храп заставляет меня замереть, и, судя по всему, он из хозяйской спальни. Убью.
Здоровенное волосатое тело лежит чуть ли не поперек кровати, забросив ногу на мою сестрёнку, и я не уверен, что контролирую себя, когда скидываю его нахрен с кровати.
— Забирай. Своё. Дерьмо. И. Проваливай.
— Ты кто такой?!
— Миа! Если твой друг не исчезнет через пятнадцать секунд, я сломаю ему ногу. И я, блять, настолько серьезно…
— Пока, Шон, привет, Кристиан! — Миа вскакивает с постели, выталкивая из комнаты парня, попутно кидая в него его джинсы и футболку, и захлопывает за ним дверь, мило-мило улыбаясь мне. — Где Теодор?
— Надень шорты, умойся и выходи на кухню, юная леди.
— Ты как мама!
— Хуже. Я теперь папа, — который оставил сына одного на столе на кухне…
— Привет, сладкий мальчишка, — Миа чмокает Теодора в головку и подходит ко мне, всем своим жалобным видом пытаясь вымолить минералку и блистер с таблетками, что я держу в руках. — Кристиан, я взрослая девочка. И ты мне должен, между прочим, — она кивает на вторую комнату своей квартиры, где сейчас, судя по всему, спит Ана, и я отдаю ей желанное. И вправду должен. — Так она нравится тебе?