Стокгольмский синдром
Шрифт:
Взяв маленький нож, Кэролайн вышла через задний вход дома. Сердце бешено стучалось в груди, но в глазах была решимость и уверенность, - то, в чем она так нуждалась именно сейчас.
*
Спустя 3 недели
– Кэролайн, Мэттью сказал, что я могу вам помочь, но честно говоря, я не понимаю вас, - спокойным голосом произнесла Камилла, и Кэролайн отвернулась. Она тяжело вздохнула и постаралась взять себя в руки.
Прошло три недели с тех самых событий, которые являлись ночными кошмарами Кэролайн по сей день. Она благополучно вернулась домой, наконец-то увиделась с Мэттом, который теперь проверял ее состояние каждый день. В театре дела сошли на нет, и Кэролайн
Кэролайн смогла переночевать в своей квартире всего несколько ночей, а потом вечная паранойя заставила ее подыскать себе новое жилье. Девушка поселилась в неприметном доме на окраине Нового Орлеана, оборвала все старые контакты, и лишь Мэтту все еще отвечала на звонки. За каждым углом и в каждом прохожем Кэролайн видела Клауса, его губы, искривленные в усмешке, его пронзительные глаза. Когда кто-то задевал ее в автобусе или в магазине, Кэролайн с болью вспоминала прикосновения Майклсона, и ее лоб покрывался испариной, а глаза начинали лихорадочно блестеть.
За эти недели Кэролайн похудела на несколько килограмм, стала бледной тенью самой себя. И в кабинете Камиллы - психотерапевта - Кэролайн сидела только потому что Мэтт настойчиво попросил ее там быть. Милый, добрый Мэтт… Он думает, что психотерапия сможет помочь Кэролайн.
– Кэролайн?
– переспросила Камилла, и девушка словно очнулась. Она перевела взгляд на блондинку напротив и несмело улыбнулась.
– Со мной все в порядке, Ками, просто мне нужно время.
– Я понимаю тебя, - кивнула Камилла и нахмурилась, - но с каждой нашей встречей ты все сильнее закрываешься в себе. Ты же помнишь, Кэр, что я все знаю, я пытаюсь тебе помочь. Но…
– Просто я стараюсь не думать об этом, - Кэролайн схватилась руками за голову, - но он везде: на улицах, в лицах других людей, даже в моих мыслях. Я не могу просто выкинуть его из головы!
– Ты должна, - сдержанно произнесла Камилла, - Никлаус Майклсон - безжалостный манипулятор и насильник, а разбирая детально кошмар, которому он тебя подверг, ты каждый раз ищешь для него оправдания… Это странно, это неправильно, ты ведь это понимаешь? Он сломил тебя.
– Он сломил меня, - повторила Кэролайн, и в глазах защипало. Внутри творилось что-то странное - сердце кололо, и дышать становилось все труднее. Она день за нем вспоминала перенесенный ужас, но на смену отвращению и страху приходили воспоминания о том, как в редкие мгновения Клаус был с ней нежен и ласков. То, как он осторожно нес ее на руках, то, как он улыбался ей искренне, не сканируя ее тело, словно больше в ней ничего и не было. То, как они разговаривали и то, как он был с ней честен. Все это заставляло Кэролайн ощущать себя ужасно. Она не знала, что ей хочется больше - считать Клауса чудовищем или простить его.
– Но ты можешь восстановиться, - с уверенностью произнесла Камилла, и Кэролайн вздохнула. Она не может, она просто обязана. Она не позволит месяцу с Клаусом разрушить всю свою жизнь.
– Да, я восстановлюсь, - закусив губу почти до крови, сказала Кэролайн. Камилла с легкой улыбкой подмигнула ей и закрыла ежедневник.
– Как птица-феникс, да? Воспрянешь из пепла. Мне нравится думать, что каждый человек может начать новую жизнь.
– Мне тоже, - слабо улыбнувшись, ответила Кэролайн. Она спокойно встала и, чуть хромая, пошла к двери. Камилла провожала ее взглядом, пока за Кэролайн не закрылась дверь. Сняв очки, Камилла шумно выдохнула и покачала головой.
*
Сразу после Камиллы Кэролайн пошла в парикмахерскую, - если уж начинать новую жизнь, то с новой прической, ведь так делают все нормальные девушки?
– Как
– скучающим тоном спросила парикмахерша, и Кэролайн попыталась улыбнуться, смотря на свое отражение.
– Карэ, - твердым голосом произнесла она, и парикмахерша присвистнула.
– Не жалко будет прощаться с такими красивыми длинными волосами?
– Нет. Совершенно точно нет.
– Хорошо, - послушно кивнула парикмахерша, и Кэролайн перевела свое внимание на телевизор, только что ей показалось, что она вновь увидела лицо Клауса. И она не ошиблась, - по новостям говорили о том, что на известного бизнесмена Никлауса Майклсона сегодня утром было совершенно покушение. Кто-то пытался пристрелить Майклсона. Кэролайн жадным взглядом всматривалась в искаженное яростью лицо Клауса, когда пуля задела его плечо. Он скривился от боли, но Кэролайн не заметила и доли страха в холодных серых глазах. Только гнев.
Кэролайн затаила дыхание, потому что только поняла, что ее взволновало произошедшее с Клаусом. Что, если бы стрелявший попал чуть правее? Что, если бы ранение оказалось бы смертельным. Внутри будто что-то оборвалось, Кэролайн вцепилась в край своей кофты и попыталась сдержать себя, чтобы тут же не помчаться в городскую больницу. В новостях не сказали, что случилось дальше, но девушка подразумевала, что Клаусу все же понадобится медицинская помощь. Кэролайн пыталась заставить себя порадоваться тому, что Майклсон получил свою порцию боли, но не могла. Она просто смотрела на свое отражение и то, как светлые пряди волос словно в замедленной съемке падают на пол.
“Как птица-феникс”, - повторила про себя Кэролайн. Почему ей вообще требуется напоминание о том, что она начинает новую жизнь? Что даже воспоминаниям о Клаусе нет места в ее жизни?
Вздохнув, Кэролайн решительно посмотрела на свои руки и тут же сжала их в кулаки. Она должна, она обязана. Клаусу больше нет места в ее мыслях. Ему нет места нигде. А если она не перестанет думать о нем лучше, чем есть на самом деле, это будет значить лишь одно - она дура, не иначе. Или же Камилла была права, когда однажды обмолвилась, что, возможно, Кэролайн испытывает на себе Стокгольмский синдром. Но такого просто не могло случиться, нет.
– Я феникс, я - птица-феникс, - уже вслух прошептала Кэролайн. Спокойствие сковало ее тело, глаза смотрели прямо, а губы сжались в тонкую линию. Ей нужно было быть сильной. В первую очередь, чтобы восстановиться. Во вторую - чтобы забыть о том, что на этом свете вообще существует такой человек, как Никлаус Майклсон.
========== 13. Феникс - 2 ==========
Прошло несколько недель, прежде чем Кэролайн полностью восстановилась после травмы. Нога все еще периодически болела при смене погоды, но Кэролайн старалась больше времени проводить рядом с морем, думая о том, что морской воздух ведь лечит. И, может быть, он смог бы вылечить не только больную ногу, но и все, что так болело от странной тоски внутри девушки.
Кэролайн перестала посещать психотерапевта, стала больше проводить время в парке на скамейке и наблюдать за людьми. Иногда у нее появлялось ощущение, что кто-то наблюдает за ней, но Кэролайн отметала свои чувства в сторону, думая, что это лишь отголоски плена у Майклсона.
О Никлаусе больше не говорили в новостях, и Кэролайн, со своей доброй душой, просто надеялась, что с ним все хорошо. Несмотря ни на что, она уже не могла ненавидеть Никлауса. Как странно - страшные и болезненные сцены забывались, заставляя все чаще вспоминать о мгновениях нежности Клауса. Кэролайн вдруг поняла, что иногда, когда тишина в квартире слишком отчетливо давит, то она даже скучает по Никлаусу. А это было как минимум странно! Кэролайн раз за разом напоминала себе о том, что из себя представляет Майклсон, но со своими мыслями ничего поделать не могла.