Стокгольмское дело
Шрифт:
– Фрукты экологические?
– Не знаю… возьми кишмиш, он из Ирана.
– Надо внимательнее смотреть, что покупаешь.
Отец кашлянул.
– Как называется курс, на который ты записалась?
Роксане вовсе не хотелось заводить этот разговор по второму кругу.
– Курс называется «Пол, власть и этнос», – вяло произнесла она.
– Вот как… и кем ты сможешь работать, когда закончишь это занимательный курс?
Она промолчала. Не стоит ссориться с отцом. Ему пятьдесят восемь. Слишком молод, чтобы сидеть дома и ничего не делать. Работал в коммуне с тех пор, как они приехали в страну в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Лояльность работе – его девиз и его гордость.
– Я мог бы работать здесь инженером, – сказал отец. – Не надорвал бы
Отец прав. В Тегеране он учился в университете, но все закончилось с эмиграцией. Когда сбросили шаха, все радовались: наконец-то можно создать нормальное общество. Но победили фундаменталисты, и тут уже было не до экзамена. Речь шла о спасении жизни.
Она подошла к буфету и начала машинально перебирать компакт-кассеты с любимыми отцовскими записями. Этикетки стерты до полной нечитабельности, но она знала их наизусть: Гугуш, Дариуш, Виген [23] . Все уже старики и старушки. Странно, но ей тоже нравились их песни.
23
Иранские поп-артисты поколения восьмидесятых.
– Ты же знаешь, теперь все их лоты выложены на Spotify… можно выкинуть это старье.
Отец сверкнул глазами так, что Роксана вздрогнула. Встал и взял одну из кассет, такую старую, что стерся даже яркий логотип «BASF».
– С ума сошла? Этот святое. Не прикасайся к моим кассетам.
Зарядили посудомоечную машину. Мать принесла чай – по второму или третьему заходу. Роксана поставила перед Каспаром вазочку с фисташками.
– А знаешь, Рокси, – сказал брат и расщепил скорлупку зеленого орешка. – Они правы.
– Кто – они?
– Родители. Если бы постаралась, запросто могла бы поступить на психологию.
Она молча присела рядом.
Что тогда было?
Тридцать миллиграммов, не больше – Зет минут десять шарил на сайтах Flashback и «Магические молекулы», пока не накопал все, что нужно: сколько и как. Втянуть носом, как заправский кокс. Роксана и раньше пробовала «э» и «спид» [24] . Запомнилось странная смесь чувств: ощущение собственного всемогущества и тяжелого беспокойства. Потом она прочитала: это называется акатизия. Невозможность найти себе место, сохранить одну и ту же позу. Нет, есть вещи получше.
24
Экстази и амфетамин.
Было уже пять утра.
Через несколько минут препарат начал действовать.
Сначала похоже на экстази, хотя как-то мягче и уютнее.
…тело стало покалывать иголочками будто она его отсидела диван бесконечно мягкий тонула и тонула в подушках как в море постоянное погружение а Билли и Зет в десяти метрах от нее а потом еще дальше комната растянулась как резина а тело как желе или теплый и приятный слайм сейчас начнется паника но паника ушла и она уже не знала открыты ли у нее глаза или закрыты стены и двери двигались пока не слились в мягкий водоворот огоньков мигающих в такт с ударами сердца с Билли Зетом и космосом огоньки мигали все ярче и слились в заполнивший пространство белый свет и она хотела плыть в этом туннеле света и может быть умирала но знала что не умирает и увидела черно-белый негатив Билли вверх ногами квартира исчезла она стояла под балконом на промерзшей траве и не чувствовала холода даже приятно и она стала с землей одно целое с камешками и мохнатыми корнями а Зет начал хихикать сказал что она похожа но лосиху а сам выглядел как яблоко зеленый и блестящий это было так прекрасно что они не могли остановиться и хохотали и она хохотала и Зет хохотал и Билли хохотала и не надо было ни о чем думать и стараться произвести впечатление и следовать правилам давайте рисовать сказала она и они стали рисовать Билли предложила рисовать роботов мы же сами роботы и Роксана поняла почему отец никогда не подкидывал ее в воздух когда
Через десять минут все было как всегда. Зет гуглил что-то на айфоне, поднял глаза.
– Вот это да.
Билли встала. Странно – ее нисколько не качало.
– Лучший кайф в моей жизни. Во всей моей жизни.
Когда Роксана вернулась от родителей, Зет смотрел документальный фильм «Взлет и падение Ланса Армстронга». Забавный он парень, этот Зет: увлечется чем-то, так должен знать все до малейшей детали. Своего рода помешательство. Он и сам над собой подшучивает.
– Ты поел? А то я захватила кое-что от родителей… на случай, если захочешь…
– Ну да? Какая ты умница…. А что – тушеная баранина? Или вегетарианское?
– Горме сабзи. Но не мой вегетарианский вариант, а как положено.
– Ага! Тут, значит, вот что: ничего вкуснее в мире нет!
Роксана присела рядом на диван. Позавчерашний день не выходил из головы. Они положили пакеты с кетамином в тайник и закрыли щитом – все, как было, только гвозди забивать наглухо не стали.
Зет переключил ТВ на другой фильм, тоже документальный. Собственно, не фильм, а бесконечное интервью с Сьюзан Сонтаг [25] . Очень старое.
25
Сюзан Сонтаг (1933–2004) – американская писательница, феминистка, драматург, сценарист, режиссер, публицист и полемист.
«Не надо думать, – сказала Сонтаг, – что порнография – это о сексе. Это о смерти».
Интересно – похожа на персиянку. Хотя скорее всего еврейка. Симпатичная.
– Хорошо бы смотаться в «Даски», – Зет пожал плечами.
Роксана знала про этот клуб на Сёдере. Он набирал популярность и даже иногда арендовал помещения в Ульфсунде. «Очень атмосферно», – сказала Билли.
Еще бы не атмосферно – шикарные диджеи, приглашают самые модные группы, Ора Флеш, к примеру… фотомодель, замужем за бородатым фотографом с СДВГ. Его последний проект – гимн Багармоссену [26] . Говорят, потрясающе.
26
Багармоссен – не самый привлекательный район Стокгольма.
– Я бы пошла, – сказала Роксана. – Но у меня нет приглашения.
– И у меня нет. Может, Билли поможет? Позвони ей… скажи, прихватим веселого порошка. Она кипятком писала.
«The really important thing not to reject anything» [27] , – сказала с экрана Сьюзан Сонтаг.
Роксана потянулась за телефоном. Надо подумать, как лучше сформулировать… все же унизительно – просить кого-то об одолжении. Тем более Билли.
27
Очень важно ничто не отвергать (англ.).
9
Уже вечер, «работа» с Деяном окончена. Тедди за рулем своей машины, которая после деяновой «теслы» кажется прошлым веком.
– Да, слушаю, – сказал он намеренно нейтрально.
Наверное, двадцатый звонок. Эмили. Но на этот раз он нажал на зеленую трубочку в кружочке – стало любопытно. Хотя обида осталась.
– Привет, это я.
– И слышу, и вижу, что это ты. Представь, твой номер все еще светится у меня в контактах. Чем обязан?
Он резко нажал на педаль газа. Лобовое стекло опять запачкалось, хотя он только что включал омыватель. Рычажок на себя – брызнули веселые струйки, лихорадочно заработал дворник. Главное, непонятно, откуда берутся эти грязные кляксы: дождя нет, а ближайшая машина метрах в пятидесяти впереди. Загадка. Наверное, уличная грязь мечтает добраться до него самого, но стекло мешает.