Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия
Шрифт:
Жан де Люксембург и граф Хантингдон все еще стоя в поле провели спешное совещание и решили вернуться в свои лагеря по обе стороны реки и перегруппироваться. На следующее утро они планировали вновь собраться в боевом порядке и вызвать французов на бой перед городом. Но им обоим должно было быть уже ясно, что осада провалилась. Французы вряд ли приняли бы вызов. Город был снабжен продовольствием, а его гарнизон усилен. Три из четырех бургундских бастид были разрушены. Моральный дух в рядах союзников был настолько низок, что оба командира были вынуждены выставить усиленные караулы, чтобы предотвратить дезертирство своих людей. Но все эти меры оказались бесполезными. Дезертирство началось с английской дивизии. Люди объединялись в группы, сметали охрану и уходили в сторону Нормандии. Их примеру стали следовать бургундцы. Утром оба командующих осмотрели то, что осталось от их армии. О том, чтобы бросить вызов французам под Компьенем, не могло быть и речи и они решили отступить в Нуайон и ждать там, пока Филипп Добрый и Совет английского короля не договорятся о дальнейших действиях. Когда они уходили, горожане с ликованием принялись разрушать понтонный мост в Венетте. В барбакане в конце городского моста Бодо де Нуайель сжег свои постройки и удалился с остатками армии. Французы захватили большое количество трофеев.
483
Heraut Berry, Chron., 144–5; Monstrelet, Chron., iv, 404–5, 409–19, 420–1; *Champion (1906), 51 n.2, 176–7, 181; *Sorel (1889), 342–3; 'Chron. Cordeliers', BN Fr. 23018, fol. 502vo–503vo; 'Livre des trahisons', 202; Le Fevre, Chron., 184–6; L&P, ii, 177; Morosini, Chron., iii, 322; *Sorel (1889), 343. Бомбарды: AD Nord B1942 (численность), fols. 84vo–85.
Филипп Добрый находился в Брюсселе, когда до него дошла весть о произошедшей катастрофе. Он спешно завершил свои дела и сразу же отправился во Францию. 2 ноября его кавалькада въехала в Аррас. К этому времени командиры в Нуайоне уже не контролировали события. Французы получили новые подкрепления с Луары и начали мощное контрнаступление против бургундских войск в Пикардии и Бовези. За считанные дни они вернули все города и замки, занятые союзниками с апреля, за исключением Суассона. Они также захватили укрепленный мост через Уазу в Пон-Сен-Максансе. Маршал Буссак занял город Клермон-ан-Бовези и осадил цитадель. Потон де Сентрай продвигался на север к Сомме. Из Арраса герцог вызвал все имеющиеся войска в Корби и срочно занялся размещением гарнизонов в главных городах Пикардии. Пока его офицеры пытались собрать новую армию, то, что осталось от старой, распадалось на части. Английские войска под Нуайоном взбунтовались. Срок службы за полученные авансы закончился в сентябре, и с тех пор они не получали жалованья. Они заявили, что немедленно уйдут в Нормандию. Бургундские капитаны умоляли графа Хантингдона подождать еще несколько дней, пока из Арраса и Руана не поступят новые приказы. Но Хантингдон, которому его люди уже не подчинялись, был непреклонен. Жан де Люксембург, как говорят, "проклял их и весь народ, из которого они вышли". Но положение его собственных войск было не лучше. Им также не выплачивали жалованье, и настроение их было столь же отвратительным. 4 ноября кампания была прекращена [484] .
484
L&P, ii, 159, 161, 168–79; Itin. Philippe, 88; Monstrelet, Chron., iv, 419–21; 'Chron. Cordeliers', BN Fr. 23018, fol. 503vo; Morosini, Chron., iii, 322–30; Le Fevre, Chron., ii, 186–7; Chastellain, 'Chron.', ii, 108 (проклятие).
Неудача под Компьенем нанесла непоправимый ущерб отношениям между герцогом Бургундским и англичанами. Филипп Добрый считал, что англичане его предали. В последние дни осады он отправил в Руан несколько неприятных посланий. Затем, 4 ноября 1430 г., герцог обратился к Совету Генриха VI с резкой критикой и отправил двух своих советников в Руан, чтобы подкрепить послание. Непосредственным поводом для недовольства Филиппа стало то, что англичане не выплатили ему то, что обещали. Ежемесячные платежи для его армии были просрочены на два месяца, а 40.000 салюдоров, которые, как он утверждал, были потрачены на артиллерию, не были возмещены. На самом деле, к тому времени, когда эмиссары прибыли в Руан, военное жалованье армии Филиппа было выплачено в полном объеме, а также половина суммы, которую он требовал за артиллерию. Герцог имел более веские основания, когда жаловался на то, что англичане не выплатили жалованье своим войскам, в результате чего они дезертировали и он оказался в опасной ситуации перед французским контрнаступлением в Пикардии. Однако реальная претензия Филиппа была более фундаментальной. Он протестовал против всего хода войны и того бремени, которое она на него возлагала. Его предупреждения о риске долговременной осады были проигнорированы. Он потерял дорогих друзей, в том числе четырех видных членов своего свиты, попавших в плен в бастиде Сен-Ладр. Его владения в Бургундии были разорены французами. Его графство Намюр было захвачено людьми из Льежа. За этим перечнем жалоб скрывался невысказанный страх Филиппа, что с 1420 г. он поддерживает проигрышное дело [485] .
485
L&P, ii, 156–81. Платежи: AD Nord B1942 (численность), fols. 6–6vo, 85vo.
Английский Совет был встревожен тоном посланий Филиппа Доброго. Советники спешно собирали войска для укрепления бургундских позиций в Пикардии и Бовези. Граф Хантингдон, который с остатками своей армии отошел к Гурне, был сразу же отправлен обратно, чтобы освободить Клермон-ан-Бовези. Сэр Томас Кириэлл, находившийся на северной границе Нормандии, был отправлен с несколькими сотнями человек к Филиппу на Сомму. Дополнительные люди были переброшены даже из гарнизона Кале. Графы Стаффорд и Арундел были отозваны из Гатине и Иль-де-Франс. Племянник кардинала Томас Бофорт граф дю Перш, которому было приказано укреплять оборону Ниверне, был неожиданно переведен в Пикардию. Обещанное контрнаступление началось успешно. Войска маршала Буссака, окружившие цитадель Клермона, бежали при приближении армии Хантингдона, оставив большую часть артиллерии, захваченной под Компьенем. Но тут катастрофа разразилась на севере. 20 ноября около 600 английских и бургундских солдат под командованием Кириэлла попали в засаду, устроенную Потоном де Сентраем, когда они проходили через деревню Бушуар. Кириэлл позволил своим людям разойтись по лугам, чтобы поохотиться на зайцев и там они стали легкой добычей для французской кавалерии. Большинство из англичан было зарублено на полях, когда они бежали обратно в деревню. Некоторым удалось сплотиться под знаменем Кириэлла, но и тут они были разбиты. В плен попало около восьмидесяти человек, включая самого Кириэлла.
Филипп продвинулся со своей армией на юг до реки Авр у Руа и остановился там. В течение нескольких дней французскую и бургундскую армии разделяло всего пять миль. Буссак выслал герольда с вызовом на
Что касается обещанных английских подкреплений, то ни одно из них, кроме злополучного отряда Кириэлла, не прибыло вовремя. Граф Стаффорд появился только после того, как Филипп стал отступать. Отряды из Кале, похоже, вышли слишком поздно. Льюис Робесар и Томас Бофорт с 500–600 человек дошли до Конти, к югу от Амьена, но при попытке переправиться через реку Эвуассон были атакованы и разбиты гораздо более крупными силами под командованием Потона де Сентрая. Робесар, который отказался бежать, поскольку был рыцарем Ордена Подвязки, был убит. В последних числах декабря 1430 г. советники Филиппа встретились с главными английскими военачальниками в Амьене. К ним присоединился епископ Кошон. Встреча, видимо, была весьма напряженной. Союзники согласились, что от похода необходимо отказаться. Филипп представил англичанам счет. По подсчетам его бухгалтеров, он должен был получить еще 113.000 ливров, которые англичане ему не выплатили. На второй неделе декабря герцог в раздраженном состоянии вернулся в Брабант, где и провел большую часть зимы [486] .
486
Monstrelet, Chron., iv, 420–8; 'Chron. Cordeliers', BN Fr. 23018, fol. 504–504vo; Le Fevre, Chron., ii, 192–7; Chastellain, 'Chron.', ii, 130–42; Itin. Philippe, 88–91. Английские подкрепления: Monstrelet, Chron., iv, 427–8; PPC, iv, 72; Le Fevre, Chron., ii, 194–5; Lannoy, Oeuvres, 457–8. Томас Бофорт: BL Add. Chart. 11671, 11672; BN Fr. 20327, fol. 150. Амьен: Inv. AC Amiens, iv, 130; AD Nord B1942, fols. 85vo–86; Itin. Philippe, 88–91.
Драма Жанны д'Арк разыгрывалась на втором плане во время осады Компьеня. Она недолго оставалась в Болье, но находясь там, попыталась бежать. Она заперла своих охранников в комнате и проскользнула через щель в деревянной перегородке. Но ее задержал привратник. В результате в начале июня 1430 г. ее перевели в другую крепость Жана де Люксембурга — Боревуар, расположенную дальше на север, на границах епископства Камбре. Боревуар до нашего времени не сохранился, если не считать обломков одной башни, но путешественник XVII века описывал его как "массивную крепость, мощно выстроенную и сильно укрепленную" [487] .
487
Proc. C., i, 107, 155–6; Journel, 51.
Точный правовой статус Жанны был неясен. Она сдалась в плен одному из сторонников Жана де Люксембурга. Если она была военнопленной, то являлась собственностью Жана, и он имел полное право отпустить ее за выкуп или продать кому-либо по своему усмотрению. Согласно же английской практике, это право имело ряд важных исключений. Король мог претендовать на любого пленника высокого ранга, захваченного людьми, находящимися на его службе. В Нормандии сложился особый принцип, согласно которому служители королевской юстиции могли требовать выдачи пленника, который должен был отвечать по уголовному обвинению. Разбойники, условно освобожденные и другие сомнительные лица часто требовались к выдаче норманнским чиновникам Генриха VI, даже если те были захвачены в ходе обычных военных действий. Но Жанна была захвачена в Бовези офицером герцога Бургундского, и ни английская, ни нормандская практика здесь не действовала. Существовал определенный авторитет, согласно которому Генрих VI как король Франции имел право выкупить любого пленника стоимостью 10.000 ливров и более, но английский Совет поначалу отказывался признать, что Жанна стоила столько, опасаясь, что им придется заплатить.
Еще одну сложность добавляли претензии Церкви. Церковь обладала исключительной юрисдикцией в отношении ереси и других преступлений против веры, таких как колдовство и богохульство. Ответственность за борьбу с этими преступлениями несли епархиальный епископ и Священная канцелярия инквизиции — рыхлое учреждение, состоявшее в основном из монахов-доминиканцев и получавшее свои полномочия непосредственно от Папы Римского. В 1430 г. должность инквизитора Франции занимал настоятель доминиканского ордена в Париже. Его полномочия были делегированы генеральным викариям, назначаемым в каждую епархию. Через три дня после пленения Жанны Мартин Биллорель, генеральный викарий Парижской епархии, обратился к герцогу Бургундскому с письмом, в котором сообщал, что Жанна подозревается в целом ряде преступлений, "попахивающих ересью". По его словам, долг каждого христианина любого ранга — содействовать пресечению подобных преступлений. Он призвал отправить Жанну под охраной в Париж, чтобы там ее судила инквизиция.
За этой инициативой стоял Парижский Университет, видным членом которого был сам Биллорель. В 1430 г. Университет был лишь тенью себя прежнего: "Увы, он сильно уменьшился по сравнению с прежней славой", как он признавался в откровенном обращении к Папе. Бургундские репрессии после 1418 г. исключили из его рядов всех видных арманьяков и превратили его в агрессивного сторонника Бургундского дома и, как следствие, ланкастерских королей. Интерес к Жанне д'Арк усиливался политическими последствиями ее дела. Но это была не только политика. Университет оставался хранителем религиозной ортодоксии и высшей инстанцией в вопросах вероучения. Он принимал самое активное участие в преследовании колдовства, проявляя пристальный интерес к брату Ришару и Пьеррону Бретонскому. Даже для аскетически аполитичного церковника религиозные последствия утверждения Жанны о том, что она напрямую говорит с Богом, были тревожными. В 1431 г. в письме к Папе доктора Университета выражали сожаление по поводу "всплеска новых пророков, объявляющих об откровениях от Бога и его святых", которые являются проводниками хаоса и предвестниками социальной дезинтеграции, предшествующей концу света [488] .
488
Ambuhl (2017) [1], 1048–59; Proc. C., i, 8–9, 433, ii, 403, iii, 5; *Basin, Hist. (Q.), iv, 103–4; Journ. B. Paris, 259, 270–1. Об Университете: Denifle and Chatelain, 4–9.