Столетов
Шрифт:
Спасский непримиримо относился ко всем проявлениям идеализма. Он был одним из первых людей, встретивших в штыки западное поветрие — спиритизм. В пятидесятых годах, как только в Москве началось увлечение «столодвижением», Спасский выступил со статьей против спиритизма.
Продолжая дело Ломоносова, Спасский боролся за распространение просвещения в России, за развитие самостоятельной отечественной науки, выступал против низкопоклонства перед заграницей, которое насаждалось правящими кругами.
Спасский заботился о широком распространении научных знаний. Он был деятельным участником Московского общества
Ученый стремился к тому, чтобы достижения науки становились достоянием практики. Он и сам нередко принимал участие в осуществлении этого. Он составил, например, проект громоотводов для одного московского здания и потом тщательно следил за выполнением проекта.
Сосредоточившись на изучении циклонов и антициклонов, ливней, гроз, магнитных бурь, полярных сияний, используя физику как орудие исследования этих величественных явлений, Спасский не забывал и о собственно физике. Проблемы физики занимали немалое место в его статьях, физике посвящал он многие свои популярные лекции, физику он с увлечением читал в университете.
Курс физики Спасского охватывал широкий круг проблем и вопросов и был пронизан материалистическими идеями.
Лектором Спасский был превосходным. Самые сложные вещи становились для его слушателей понятными и простыми. Профессор умело пользовался примерами из повседневного опыта и из истории науки.
Он умел пробудить у слушателей живую, творческую мысль.
Мечтая о том, чтобы из студентов вышло больше людей, которые смогли бы стать исследователями, Спасский во введении к курсу раскрывал общие принципы исследовательской работы и в продолжение года постоянно ставил перед студентами интересные вопросы, требующие самостоятельного решения, вопросы, на которые наука еще не нашла ответов. Это «приучает студентов к специальному занятию физическими вопросами», — говорил он. Спасский хотел дать студентам навыки исследовательской работы и ввел в свой курс раздел математической физики, чтение которой тогда программой не предусматривалось. Ученый имел в виду «объяснить общий способ приложения анализа к различным вопросам физическим».
Изложение лекций у Спасского было неразрывно связано с демонстрацией опытов. Это было его бесспорной заслугой. До него профессора, как правило, показывали опыты после лекций. Профессор Рост, например, читая лекции до обеда, опыты показывал в послеобеденное время.
Спасский энергично боролся за пополнение физического кабинета приборами. Это было трудной задачей. Средства кабинету отпускались ничтожные, а приобретать приборы приходилось за большие деньги у иностранных фирм. Русские промышленники производства приборов не наладили. Но все же Спасскому удалось добиться многого. Число приборов в физическом кабинете при нем удвоилось.
Человек с умом творческим, смелым, Спасский был одним из тех людей, которые помогли Столетову выработать то главное, что нужно подлинному ученому, — материалистический подход к миру и творческое отношение к науке.
Столетов увлеченно занимался физикой.
Упорно овладевал он математической физикой, проникая в глубины теории.
Юноша мечтал стать исследователем. Он жаждал
В изложении их физика выглядит окостеневшей, состоящей из навсегда сложившихся параграфов, не объединенных общей идеей, лишенной живого творческого духа.
Особенно много читал Столетов об электричестве.
Электричество! Какая это удивительная, поистине универсальная сила! Оно может стремительно мчаться по проводам, потрескивать искрами, рождать ослепительную и жаркую дугу, разлагать химические вещества, делать железо магнитом, вращать якорь электродвигателя. Как бы хотелось поглубже, подетальнее познакомиться с этой силой, от которой можно так много ожидать.
Но книги часто рассказывают только предисторию науки об электричестве, говорят о натертом янтаре, притягивающем пушинку, о сокращениях лягушечьих лапок, прикасающихся к металлу. Современное состояние науки об электричестве еще не стало достоянием учебников.
Столетов внимательно следит за опытами, которые показывает на лекциях лаборант Спасского Мазинг.
Но появления Мазинга все же не так часты, как хотелось бы Столетову. Приборов маловато. Это беда не только Московского университета. В те времена преподавание физики повсеместно сводилось главным образом к чтению лекций. Среди приборов было немало древних ветеранов: взять хотя бы огромный кусок магнитного железняка, окованный громадным железным ярмом, надпись на котором, сделанная церковно-славянскими буквами, гласит: «Сей магнитный каминь поднимает два фунта тягости».
После лекций Столетов нередко с соизволения Мазинга заходит в физический кабинет посмотреть на его хозяйство. У входа в кабинет на стене аудитории — барометр. Его чаша со ртутью, бронзовая, украшенная орнаментом, похожа на церковную утварь.
Толстая стеклянная трубка барометра прикреплена к тяжелой доске из красного дерева, разукрашенной резчиком сложным орнаментом из листьев и цветов.
Барометр выглядит важно и почтенно. Это не просто прибор для измерения давления атмосферы, — это как бы некий памятник барометру.
Подстать барометру и другие приборы с заграничными клеймами, обитающие в шкафах в физическом кабинете. Рассматривая их, Столетов подолгу стоит перед стеклянными дверцами шкафов.
Удивительное дело: между старыми приборами и новыми, купленными у Ганца, Дюбоска, Мейерштейна, фактически никакой разницы. Новые только роскошней, величественней. Вот электроскоп, толстенный стеклянный колпак которого, стоящий на пьедестале опять-таки из красного дерева, похож на опрокинутую амфору. Это не прибор для обнаружения электричества, это тоже монумент, воздвигнутый электроскопу.